Камуфлет
Шрифт:
Министерство Императорского двора, главная канцелярия, набережная реки Фонтанки, 20
Прибыть позже назначенного совершенно исключается. Даже предвкушая награду, чиновник обязан блюсти святое правило: «Начальство ждать почетно!» Ровно за пять минут до срока коллежский советник прибыл в канцелярию министра двора Е.И.В.
Дежурный адъютант отнесся к позднему визитеру с предельной почтительностью. Ждать пришлось недолго, не более четверти часа. Наконец двери, ведущие к славе, карьере и процветанию, раскрылись, милостиво
Барон Фредерикс принял во всем блеске парадного мундира генерала от кавалерии, но вышел и протянул руку:
– Наслышан о ваших успехах. Надеюсь, не разочаруете?
Родион Георгиевич постарался не разочаровать.
Владимир Борисович выслушал историю о фантастическом обществе и плане захвата огромного состояния вполне благосклонно, лишь уточнив:
– Каким образом Берс узнал совершенно секретные сведения?
– Вероятно, князь Одоленский разболтал. Остальное Берс домыслил сам. Он, видите ли, писал уголовный романчик под названием «Камуфлет» и расписывал там все, что соверфал. Печатал свое произведение на старой пифуфей мафинке, хранящейся на даче. Как и письма, полученные вами. Вот образец фрифта, – коллежский советник передал лист.
Фредерикс глянул и сразу спрятал в объемистую папку.
– Угрозы Берса – карточный блеф, если угодно – камуфлет, – продолжил Ванзаров. – Цели его ограничивались примитивной кражей наследства. Завефания хранятся в конторе стряпчего Выгодского. Их можно изъять и признать незаконными.
– Сведения точные?
– Безусловно. Это подтверждает не только логика, но и бумаги из портфеля Берса. Возможно, на даче остались какие-то черновики.
– Мне сказали, что Берс погиб?
– Да, печальное дорожное происфествие. Чистая случайность.
Редко бывает, чтобы государственный муж испытал столь странную гамму чувств: облегчение и глубочайшую растерянность. Все тревоги и волнения последних дней, опасность государственному строю оказались обманом. И он не смог разглядеть такого пустяка! А вот этот чиновник сыскной полиции докопался каким-то образом до самых секретнейших глубин. Можно ли ему доверять?
– Я незнаком с содержанием писем, которые вы имели несчастье получить. Со слов Ягужинского знаю лифь о требовании выплатить изрядную сумму под угрозой предания гласности важного секрета. Готов заверить: опасения закончились.
Барон невольно подумал, что коллежский советник умеет потаенные мысли читать, но вслух сказал:
– Надеюсь, понимаете, что сведения, какими обладаете теперь, имеют гриф особой секретности?
– Конефно, – с поклоном ответил Ванзаров.
Фредериксу всегда нравились понятливые и дельные чиновники. Тем более в империи их по пальцам сосчитаешь. А этот не выслуживается и не раболепствует, знает свою силу. Человек с достоинством. Даже легкий дефект в речи вполне мил. Такими людьми разумно дорожить…
– А где сейчас юноша… племянник Одоленского?
– Его расчлененное тело находится в морге Императорской Медико-хирургической академии.
– Достоверно?
– С точностью криминалистической экспертизы. Господином Лебедевым была проведена сверка трупа с фотографией.
– Может быть, знаете, откуда… Ленский появился в Петербурге?
– Берс вывез его из клиники дуфевнобольных на Черной речке, в которой юнофа содержался под надзором.
Что и говорить, способности у этого чиновника прямо-таки сверхъестественные. Решено, следует взять под личное покровительство.
– Господин Ванзаров, сделано нужное дело! – сообщил барон таким тоном, каким посвящают в рыцари. – И вы заслужили награду. Завтра будете представлены государыне императрице, а затем мы подумаем, как найти вам лучшее применение.
Родион Георгиевич опять поклонился без тени раболепства:
– Благодарю, вафе высокопревосходительство. Я доволен своим положением. Но в качестве награды позвольте просить об одном…
– Извольте.
– Мне нужно попасть в особую картотеку министерства.
– Любопытство замучило? – ласково спросил Фредерикс.
– Остались мелкие детали, которые требуют уточнения. Иной возможности нет.
– Когда желаете?
– Немедленно.
Пристально, ох как пристально посмотрел барон Фредерикс в глаза проворного чиновника, словно взвешивая, насколько можно доверять ему на самом деле. Наконец принял решение, крутанул ручку вызова станции и попросил барышню соединить с директором Департамента полиции.
9-е число, ближе к десяти, приятная прохлада.
Министерство внутренних дел, набережная реки Фонтанки, 57
Гарин самолично встретил у дверей кабинета и выказал излишние знаки внимания, переходящие в холуйство. Все-таки коллежский советник был его подчиненным, а не наоборот. Хватило одного телефонирования, чтобы чиновники поменялись ступеньками служебной лестницы. Вернее, Николай Павлович сам приложил усилия, чтобы на всякий случай спуститься ниже. Даже согнулся, провожая нового любимчика власти к заветной портьере.
За ней скрывалась гладкая, без ручки, дверь, оклеенная обоями в цвет стен. Ключ, хранившийся в кармане директора департамента, вошел в замочную скважину и повернулся три раза. Открылась крохотная комнатка, и не каморка, а чулан даже. Без окон, всегда темная и затхлая. Из мебели – шкафы-картотеки, рабочий столик с лампой и скрипучий стул. Ни сейфа, ни тайника.
Николай Павлович предложил чувствовать себя как дома, сам же целомудренно удалился.
Первым был извлечен картотечный ящик на букву «О». Дело, заведенное на князя, имело фотографическую карточку, подробный список любовников, даты и места встреч, так же с канцелярской прямотой сообщались интимные пристрастия его светлости. Ни Меншикова, ни Выгодского в досье не было. Впрочем, как и господина с инициалами В.В.П. Зато нашлась фамилия, какую меньше всего следовало ожидать. В числе бывших любовников присутствовал не кто иной, как… Берс! Судя по записям, они состояли в интимной связи года три назад, после чего Одоленский сменил еще четырех протеже. Выходит, Николай Карлович не просто врал, а врал художественно!