Канатная плясунья
Шрифт:
— Это одна из моих фамилий.
— Одна из ваших фамилий! Кто же вы такая, мадемуазель?
XII. Эликсир бессмертия
Доротея молчала, глубоко задумавшись. Молчали и молодые люди, но, видя, что никто не отвечает, Эррингтон заговорил первым:
— Ловкая шутка.
— Шутка не шутка, — встрепенулась Доротея. — Почему вы думаете, что это шутка?
— Слишком уж похоже на шутку. Воскресение из мертвых, эликсир бессмертия, таинственные драгоценности. Все это — сказка для детей.
— Да, для нашего века довольно неправдоподобно. И все-таки письмо дошло, и у нас есть золотые медали, о которых в нем говорится. И мы сошлись на свидание по приглашению, посланному двести лет назад. Наконец, оказывается, что все мы происходим от одного родоначальника. Пока все выходит по писаному.
— Значит, мы должны проделать все, что он требует?
— Обязательно. Это — наш долг.
— Благодарю вас, — вмешался нотариус, — я вам не попутчик. У меня нет ни малейшего желания идти с визитом к покойнику или смотреть на человека двухсот шестидесяти лет.
Доротея улыбнулась.
— Напрасно. Он совсем не так стар, как вы думаете. Двести лет отдыха не идут в счет. Ему шестьдесят лет, как и вам, господин Деларю. И знаете, что я вспомнила: Фонтенель умер почти столетним стариком… Не потому ли, что маркиз де Богреваль поделился с ним эликсиром?
Марко Дарио не выносил недомолвок и поставил вопрос ребром:
— Итак, верить нам или нет?
Доротея замялась.
— Гм! Дело не так просто, как кажется. Всему я не верю, но кое-что здесь все-таки есть. Скоро все выяснится. А сейчас мне очень хочется… Но это совсем из другой оперы…
— Что такое?
— Я… ужасно проголодалась. Так проголодалась, как сам маркиз де Богреваль, двести лет не евший ни кусочка.
У всех, кроме русского, оказались сумочки с провизией. Шумно и весело расставили яства на плоской каменной плите, сели и принялись за их уничтожение.
— Семейный завтрак на лоне природы, — пошутила Доротея.
Оказалось и вино. Пили за здоровье того, кто придумал собрать их всех на развалинах замка. Потом затеяли игры. Все наперерыв ухаживали за Доротеей. Вебстер и Эррингтон объявили схватку чемпионов Англии и Америки, с тем, что победитель имеет право поцеловать руку королевы турнира, то есть Доротеи. Дарио пел. Доротея вскочила на его лошадь и проделала несколько умопомрачительных акробатических трюков. К трем часам, устав от игр и смеха, снова уселись в кружок. На этот раз Доротея была центром внимания. Снова выпили и наконец решили отправиться с визитом к дедушке Богревалю.
Двинулись в стройном порядке. Впереди охмелевший нотариус со сдвинутым на затылок цилиндром. Красный, потный, он развязал галстук и, размахивая руками, пел куплеты о воскрешении Лазаря. Дарио аккомпанировал ему на губах, ловко подражая мандолине. За ними важно выступала Доротея. Вебстер и Эррингтон сплели зонт из папоротников и плюща и несли его над головой Доротеи, точно балдахин над головой королевы.
Миновав арку, обогнули угол стены, и перед ними раскинулась круглая площадка, осененная гигантским ветвистым дубом, похожим на дуб правосудия старобрабантской легенды. От дуба убегала вдаль тенистая дубовая аллея.
Нотариус, подражая тону профессиональных гидов, объяснял:
— Прошу уважаемых путешественников обратить благосклонное внимание: аллея дубов, посаженная отцом маркиза де Богреваль. Несмотря на свой возраст, они свежи и могучи. Особенно прекрасен этот дуб, своего рода патриарх полуострова. Немало поколений находило приют под его гостеприимным кровом. Мужчин прошу обнажить головы перед этим чудом природы.
В конце аллеи шествие остановилось. Когда-то здесь была ограда, от которой сохранились только кучи щебня и груды камней. А дальше, на пригорке, возвышалась круглая башня.
— Башня Коксэн, — объяснял окончательно охмелевший нотариус. — Самая древняя башня во всем департаменте. Построена в раннем средневековье. В этой башне спит зачарованный принц, вечно юный маркиз де Богреваль. Мы брызнем на него живой водой и разбудим от могильного сна.
Левая сторона башни обрушилась, превратилась в бесформенную груду развалин, зато правая была почти не тронута временем. В ее стенах могла действительно таиться и усыпальница маркиза, и лестница, ведущая в нее. Подножие башни так заросло кустарниками и травой, что компания с трудом пробилась к арке подземного моста и отыскала нишу опускной решетки.
— Это доказывает, что нас никто не опередил, — заметила Доротея. — Давно здесь не ступала человеческая нога.
Прежде чем выполнить приказ маркиза, компания осмотрела башню. Прошли сквозь арку во двор, некогда застроенный жилыми постройками. От крыши не было и следов, но сохранились стены комнат с просветами окон-бойниц и закоптелые дымоходы. Обрушившаяся часть башни полого спускалась вниз.
Доротея подошла к обрыву.
— Посмотрите, — показала она, — этим путем легко пробраться в башню. Вот тропинка, ведущая к перешейку. Сюда приезжают на пикники. Вот валяется газета и новенькая коробка от сардин.
— Странно, — заметил кто-то, — публика бывает, а дорога запущена.
— А зачем ее расчищать, раз есть удобная короткая тропинка?
Никто не торопился исполнять приказ маркиза, и компания вернулась к нише подъемного моста не для того, чтобы будить спящего, а для того, чтобы со спокойной совестью сказать: «Приключение окончено. Пора и по домам».
Доротея тоже настроилась скептически и, казалось, относилась к этой затее, как к остроумной мистификации.
— Кузены, — провозгласила она. — Объявляю себя вашим предводителем. Прошу беспрекословно исполнять мои распоряжения. Не для того приехали вы из России или Америки, чтобы сидеть сложа руки. Живо за работу. Выпалывайте траву из расселин. Докажем наше послушание достопочтенному маркизу Богревалю. На развалинах башни Коксэн мы завоюем право спокойно вернуться восвояси и больше не вспоминать о заветной медали. Теперь, синьор Дарио и мистер Эррингтон, отсчитайте третьи камни от земли по обеим сторонам ниши. Так. Готово. Почтительно преклонитесь перед памятью маркиза и толкните камни.
Камни были так высоко, что даже высокий Эррингтон едва доставал до них руками. Вебстер и Куробьев подсадили Дарио и Эррингтона.
— Приготовились? — спросила Доротея.
— Да, — ответили они в один голос.
— Теперь толкайте; нажимайте медленно и сильно. Побольше доверия к словам предка. Пусть господин Деларю сомневается, сколько ему угодно. Он здесь — лицо постороннее, ему разрешено неверие.
Молодые люди с силой уперлись в камни.
— Так… Еще усилие. Крепче. Слова маркиза вернее заповедей. А он говорит, что середина ниши отодвинется внутрь. Еще разок. Да исполнится воля маркиза Богреваля, да сойдут камни с места.