Канатоходец. Записки городского сумасшедшего
Шрифт:
За немытым с незапамятных времен окном лестничной площадки лежал квартал домов, за ним начинался парк, показавшийся мне чем-то знакомым. Ночью узнать район я не мог, а теперь видел, что передо мной Сокольники, а значит, где-то рядом обретается разорившая семейное гнездо законная Любка. Перебралась с младшей мочалкой в квартиру покойной тещи, которая, надо отметить, меня любила. А может быть, зная с кем приходится делить кров и постель, жалела, что, вообще говоря, близко по смыслу. Не появлялся я здесь с самых ее похорон, но адрес помнил и как пройти знал. Впрочем, приезжать сюда не было нужды, деньги по договоренности клал на карточку, а то и
Живя в большом городе, мы мало чем отличаемся от крокодилов, думал я, сходя пролет за пролетом по лестнице, ползаем одними и теми же тропами. Коренной москвич, в большинстве районов города я никогда не бывал, а о некоторых и слыхом не слыхивал. В подъезде на первом этаже всеми оттенками серого лежала полутьма, день за окном выдался пасмурным и тоскливым. На шум шагов из своей норки выглянула консьержка, пробуравила посаженными близко к носу глазками. Он у нее был остреньким, суетная повадка — крысиной. Сильно небритый, в плаще с поднятым воротником, я ей сразу не понравился, но из дома вроде бы ничего не выносил, так что полицию пока можно было не тревожить. Смотрела на меня настороженно, как сталинский прокурор на врага народа.
Не знаю, что на меня нашло, только, достав из кармана руку, я сложил пальцы лодочкой и выставил вперед. Смиренно произнес:
— Спэа ми а дайм, плиз!
Знал, что не то что несчастных десяти центов, а и копейки не получу, но попросил. Какая ни на есть, а все практика на случай, если придется побираться в Штатах или Канаде, язык надо тренировать.
Консьержка отшатнулась от меня, как от прокаженного.
— Мерси, мадам, — поблагодарил я, шаркнув ножкой, — се тре жантиль а вотр па!
Это, кажется, было уже по-французски, в котором дальше «шерше ля фам» я не продвинулся. Открыл дверь на улицу и вдохнул полной грудью свежезагазованный воздух столицы. Побрел в сторону ближайшей станции метро, старательно обходя лужи. Должна же быть в моей жизни логика, даже если сам я нащупать ее не в состоянии. Скрытая под бессмысленной суетой, она присутствует в жизни каждого, и я тому не исключение. Сделав круг длиною в двадцать лет, я вернулся к тому, с чего начинал, но на этот раз уже без иллюзий и без Вареньки. Да и будущего, если верить ее словам, у меня тоже не было, что, впрочем, избавляет от необходимости беспокоиться о нем в настоящем, а только жить здесь и сейчас. Как тот карточный дурак, что заносит ногу над пропастью. В комнате тихо, лишь по жести подоконника барабанит дождь, Варенька хмурится, считает. Прибавляет к двадцати четырем двадцать, получается сорок четыре, и с этим ничего нельзя поделать. Вообще ничего!
Старушка смотрела на меня испуганно:
— Вам плохо?
Плохо было ей, маленькой и тщедушной, мне было никак. Так, перебирая из последних сил лапками, чувствует себя белка в бешено крутящемся барабане. Только и стоять, привалившись к стене дома, и держаться за сердце не стоило. Совсем не обязательно выставлять напоказ, что собираешься, как сказал Гвоздилло, умереть от инфаркта. Пугать бабульку, целуя ее морщинистую руку, честно говоря, тоже не следовало.
Боль постепенно отпустила, ее место заняла блаженная пустота. Казалось, потряси головой и услышишь громыхание
Делом это оказалось непростым. Попробовал прикинуть название улицы по карте, их, отходящих веером от трассы, было с десяток. Пришлось изрядно потопать ножками. Показавшийся огромным, торговый центр был довольно скромных размеров. Тачка стояла на том самом месте, где я ее оставил, точно под запрещавшим парковку знаком. Свезло так свезло, думал я, забираясь на сиденье, а то пришлось бы мотаться по штрафстоянкам, вызволять четырехколесное имущество. Завел мотор, принялся вытирать стекла тряпкой и только тут заметил прижатый «дворником» клочок бумаги. Думал, штраф, но оказалось, что на нем карандашом нацарапан телефон. Такие оставляют, когда хотят купить вашу машину.
Торопиться было некуда, Москва, по доброй традиции, стояла в пробках. Интересно, какие деньги предлагают за мою старушку, думал я, тыкая пальцем в клавиши мобильника. Ответил мне дребезжащий старческий голос. Поблагодарил за звонок и предложил без подготовки зайти на чашечку чая.
— Живу здесь поблизости!
— А вы не боитесь, что я окажусь серийным убивцем и грабителем? — усмехнулся я, вспоминая разговор с капитаном.
— Это вряд ли, — хмыкнул дед, — тем более что я вижу вас в бинокль! Он у меня морской, с двенадцатикратным увеличением…
— Ну, тогда конечно! — усмехнулся я, невольно оглядываясь. В детективах, которые не пишу, незнакомец сказал бы, что разглядывает меня в оптический прицел, и приказал положить руки на капот.
— Кроме того, — продолжал со смешком дедок, — номер вашего автомобиля известен моему племяннику, а он милицейский генерал…
— Вот как! — хмыкнул я, не скрывая сарказма. — И что же, на этом основании вы рассчитываете понудить меня согласиться на вашу цену? Сколько, кстати, предлагаете?
— Ну, не знаю… — едва ли не обиженно протянул мой собеседник, — думаю, триста-четыреста! Не предполагал, что вы станете торговаться…
— Сколько?.. — не поверил я своим ушам. — Четыреста тысяч? Она, конечно, подержанная, но меньше чем за полмиллиона не отдам…
— Миллиона? — сдавленным голосом пискнул старикан, и я испугался, что его вот-вот хватит кондрашка. — За обыкновенную, пусть и редкую книгу?..
Разговор начал напоминать беседу глухого с немым.
— Какую, к черту, книгу?
— Ту, что у вас на полке за задним сиденьем, «Игра в слова»…
— А я-то думал, — засмеялся я, — вы торгуете у меня машину! Такую малость я вам подарю, только при чем здесь милицейский генерал?
— Ну вот, — облегченно вздохнул дед, — слава Богу, разобрались. Дело в том, что книжку эту я давно ищу. Если бы вы уехали, не позвонив, я нашел бы вас через племянника. Тем более что к нему уже обращался, когда к вашему авто подогнали эвакуатор. Не прошло и трех минут, как с сиреной появилась патрульная машина и так обормотов напугала, что они готовы были от полицейских откупиться… Ну так как, зайдете?
— Зайду, — хмыкнул я, — а то чувствую, с вашими-то связями арестуют и приведут пить чай в наручниках…