Канцелярская крыса
Шрифт:
Или же, напротив, уловив ее нестабильную работу, тайно проник в охраняемый подземный центр, чтобы устранить ведомые лишь ему неисправности. Как бы то ни было, профессор Нейман не успел окончить своей работы. Потому что дверь за его спиной открылась и…
— Как он мог здесь оказаться?
— Несомненно, способность задавать своевременные и меткие вопросы относится к вашим сильным сторонам, — проворчал мистер Беллигейл, все еще пристально разглядывая покойника, — Вход в подземные тоннели возможен только через Канцелярию. И могу поручиться, что профессора
— Не мог же он скрываться в тоннелях столько времени!
Мистер Беллигейл наконец поднялся на ноги. И, ко внутреннему облегчению Герти, спрятал оружие.
— Он и не скрывался.
— Простите?
— Забирайтесь внутрь! Увидите сами.
Для этого Герти понадобилось серьезное душевное усилие. Несмотря на то, что пугающей темноты более не было, внутренности «Лихтбрингта» все еще казались ему крайне неуютным местом, совершенно не предназначенным для человеческого присутствия. Он ощутил себя обреченным Иовом, по собственной воле ступающим в разверстую пасть механического Левиафана.
Воздух в центре управления был затхлым, как в тоннелях, хоть и избавленным от ароматов подземной гнили. Ее заменяли совсем иные запахи, сродни тем, что полностью занимают внутренние пространства судовых машинных отделений, тяжелые запахи металла, керосина, копоти и смазки. Аромат работающей машинерии, столь же естественный, как для человека аромат пота и одеколона.
К его удивлению, внутренности центра управления отнюдь не походили на работающий цех. Не было ни крутящихся шестерней, ни поршней, ни чего либо еще в этом роде. Скорее, комната напоминала собой рубку подводной лодки, увеличенную во много раз. Здесь громоздились шкафы, усеянные столь огромным количеством индикаторов, что выглядели домами со множеством светящихся окон, тянулись короба с гудящим оборудованием, а кабелей было столько, что их громоздкие связки можно было принять за скопище исполинских змей.
Но было еще кое-что, что не вписывалось в эту картину и обо что Герти едва не споткнулся, перебираясь через высокий порог. Груда пустых консервных банок у входа и потрепанная тряпичная лежанка свидетельствовали о том, что помещение вовсе не было нежилым.
— Он… жил здесь?
— Похоже на то. Забавная ситуация, согласитесь. В то время, как Канцелярия перекапывала весь Новый Бангор вверх дном, профессор Нейман спокойно обитал в самом центре управления машиной. В единственном месте, которое считалось неприступным.
— Пока я не убил его, — пробормотал Герти.
Мистер Беллигейл холодно усмехнулся.
— Вы его не убивали.
— Но я выстрелил…
— В покойника, полковник, в покойника. Взгляните внимательнее на его лицо. Вот здесь и здесь, видите?.. Явственно заметны первичные признаки разложения. Профессор Нейман мертв как минимум несколько дней. Так что ваша пуля не оборвала его жизнь. Хотя выстрел, повторюсь, был прекрасный.
Герти ощутил возможность набрать полную грудь воздуха. С него точно сняли тугой корсет, который все это время стискивал его грудь, грозя
— В таком случае, кто убил его?
— Мистер Томас Алва Эдисон[126], полагаю.
— В каком смысле?
— Не в самом прямом, полковник, не беспокойтесь. Лучше взгляните на ладони покойного.
Герти взглянул, хоть и с почтительного расстояния. Ладони мертвеца были ничем не примечательны, разве что покрыты легким налетом копоти.
— Он…
— И на это, — мистер Беллигейл указал на то, чего Герти до сих пор не замечал, а именно на одну из снятых панелей. В образовавшейся нише виднелись обнаженные кабеля с обрезанным изоляционным слоем, — Удар гальваническим током. Мгновенная смерть.
— Вы хотите сказать, что профессор Нейман собственноручно умертвил себя?
— Все указывает именно на это. Человек с его опытом не мог не знать, что кабели под напряжением смертельно опасны. Это не походит на несчастный случай.
— Безумие! — не удержался Герти, — К чему человеку вроде профессора сводить счеты с жизнью, да еще таким жутким образом?
— Возможно, он пытался починить «Лихтбрингт?» — предположил мистер Беллигейл, — А когда понял, что это невозможно, наложил на себя руки?
— Кстати о руках… Что это за символы на внешних сторонах его ладоней? Какая-то татуировка?
Мистер Беллигейл бесцеремонно поднял вялую кисть мертвеца. На первых фалангах пальцев виднелись небольшие символы, не походящие на буквы ни одного известного Герти языка. Круги со вписанными в них кривыми, многоугольные звезды, ломанные кривые…
— Похоже на татуировку, — нахмурился мистер Беллигейл, — Готов поклясться, что при жизни профессора ничего подобного у него на руках не было. Погодите, сейчас переверну его на спину…
Профессор Нейман усилиями мистера Беллигейла легко перекатился, скрыв нервирующую Герти дыру в спине. Правда, лицо его едва ли являло собой более приятное зрелище. Тронутое желтизной, с безумно вытаращенными глазами, оно скорее походило на оплавленную восковую маску. Герти неприятно удивило выражение, с его точки зрения не совсем характерное для человека, убитого смертельным разрядом гальванического тока. Оно было… Герти не смог найти подходящего описания. Оно было одновременно и безумным и торжествующим. На редкость неприятная гримаса для мертвеца.
Под телом профессора обнаружилась кипа мелко исписанных листов. Герти поспешно поднял их, пытаясь разобрать написанное. Если эти листы были в руке Неймана в минуту смерти, они могут хранить разгадку его странного самоубийства.
— Нашли что-то интересное, полковник?
— Белиберда, — вздохнул Герти, перебирая добычу, — Это не английский язык.
— Вот как? Быть может, математические формулы?
— Не похоже. Черт, это какая-то бессмыслица. Вот здесь, например, кусок на латыни. А тут… Даже не могу предположить. Арамейский?..