Кандидат
Шрифт:
Мы уселись всё в той же полуподземной комнате рядом с камерой, в которой они допытывались до меня по поводу дневника. Комната дознания теперь преобразилась, причём весьма неожиданно. Теперь она была оформлена не то в турецком, не то в среднеазиатском стиле, с цветочными орнаментами, приятной зелёной подсветкой. Чуть поодаль, вокруг топчанов, стоял здоровенный кальян и лежали фрукты, мы же сидели за небольшим пустым столиком на низкие тростниковые стулья.
— Какой именно, Леонард Эрнестович?
Он неспешно разлил принесённый слугой зелёный чай по пиалам. Я предположил, что это будет что-то не сильно законное. Чуть ли не наркотики, упрятанные в артефакты. Интересно, случалось ли подобное у моих коллег?
— Нечто весьма деликатное.
— Леонард Эрнестович, я понимаю, что не в том положении, чтобы отказывать вам, но замечу, что если там что-то противозаконное — это противоречит моим принципам.
— Нет, Эльдар Матвеевич, мы не нарушим никакого законодательства. Пожалуй, я зайду немного издалека. Я обратился к вам по нескольким причинам. Во-первых, до меня дошли известия, касающиеся вашей операции по вызволению одарённой крепостной. Куратором был не я, и детали мне неизвестны. Однако установлено, что вы проявили самоотверженность и мужество.
Я рискнул перебить.
— Вам известно что-нибудь о Станимире? Он жив?
— Я не располагаю информацией, — покачал головой Голицын-младший. — Угощайтесь чаем. Женьшеневый улун. Весьма полезен для мужских энергий. Хотя, надо полагать, у вас с этим и так всё в порядке?
— Судя по той информации, которой я располагаю — да, — кивнул я, выдерживая официозный тон.
Голицын засмеялся. Я попробовал чай — несмотря на жиденький цвет, аромат и вкус были настолько яркими и насыщенными, что в голову ударило не слабее, чем от креплёного вина. Когда-то я разбирался в сортах и решил на всякий случай блеснуть интеллектом.
— Нотки шоколада и орехов. Низкогорная маоча… Фуцзянь, внешний Аньси.
Впечатление я произвёл.
— Ого! Неплохие познания. Признаться, точное место сбора даже я не назову. Собственно, вернёмся к теме обсуждения. Несмотря на то, что я не до конца знаю детали произошедшего, мне поручено уточнить у вас некоторые подробности. Анука Анканатун была вывезена вами из соображений личной выгоды? Либо вы преследовали цели процветания и мира?
— Скорее второе, — кивнул я.
О том, что истинной конечной моей — а теперь и Ануки — целью было уничтожение мира, я тактично умолчал.
— Нам известно направление, в которое вы её отвезли. Однако неизвестно точное место. Мы определённо выясним это позже и без вашей помощи, если это потребуется. Однако пока нам достаточно убедиться, что она оказалась в безопасном месте, о котором знаете только вы. Вы позволите?
Он протёр пальцы салфетками и потянулся ко лбу.
— Думаю, у меня нет выбора.
— Будет легче, если вы вспомните её и изолируете меня от лишних воспоминаний.
По правде сказать, это получилось чуть лучше, чем в прошлые разы, но разум как всегда сперва немного поиграл прежде чем выдать нужную информацию.
Сегодняшний секс с Аллой. Внедорожник «демидовских» бандюков по дороге из Архангельска. «Забавный случай» с Верой. Фотография Нинель Кирилловны в кружевном белье. Горящая баронесса в подвале адмиральского особняка. Драки. Ещё драки. Утренняя дуэль, скользящее по моей коже лезвие ножа. Перестрелка на пирсе — наконец-то здесь я сосредоточился на Ануке. Всплыло её лицо в деревянном домике в глухой татарской деревушке, совместная трапеза за большим старым столом, рука бабушки, погладившая её по плечу.
— Мне кажется, всё в порядке, — неожиданно прервал транс Леонард Эрнестович. — Я увидел, что хотел, и увиденным удовлетворён.
Он быстро налил полную пиалу чая и жадно выпил. Я выждал, разминая мышцы вокруг глаз — почему-то после такой процедуры они всегда очень сильно напряжены.
— Итак, о доставке, — напомнил я.
— Погодите, сейчас я вас подведу к основной мысли. Да, пока я не забыл — у вас отличный вкус, Эльдар Матвеевич, мда. Вы уж извините, издержки процесса. Насколько вы знаете, вы были в районе двухсотого места в очереди на статус посвящённого в Обществе. Но указанные события перевели вас в район первой тридцатки.
Он выдержал многозначительную паузу.
— Вероятно, это как-то поменяло мой статус? — предположил я.
— Да. Мы засчитали спасение Ануки Анканатун как абитур. С данного момента вы — интерн. Вам предстоит несколько инициационных заданий. Я буду вашим наставником. Вы сейчас должны выразить согласие.
Я подумал пару мгновений и кивнул.
— Так понимаю, наш с вами договор предполагает какие-то права и обязанности сторон?
— Да, разумеется. Вероятно, вам уже понятно, что один из основных принципов Общества — не оставлять материальных свидетельств его работы. Никаких книг, свитков, схем и прочего. И никаких датэйев на рихнере. Всё удаляется, сжигается и так далее.
«Датэй» — местное название «файла», вспомнилось мне.
— Только память, — кивнул я.
— Да. Устный пересказ, передача зрительных образов, максимум — временные записи, которые тут же уничтожаются. Либо схемы, которые… не важно. Поэтому я могу вам сейчас долго пересказывать то, что вы должны делать, и что не должны, но я в определённой степени ленив, потому ограничусь парой моментов. Вы не должны врать о результатах и подробности миссий. Враньё наставнику — мгновенное изгнание с предварительной очисткой памяти или, если не получится, другой формой нейтрализации. Вы не должны играть двойные игры. Это автоматически — нейтрализация. Ну, и третье — вы обязаны помогать всем членам Общества, если они требуют помощи. Всем, включая кандидатов. Если, конечно, это не представляет риск для других посвящённых.
— А права?
— Вправе попросить помощь. Вправе знать ещё одного и коммуницировать с ещё одним членом Общества на случай, если с наставником что-то произойдёт. Или если наставник окажется вдруг предателем…
Леонард Эрнестович хитро улыбнулся. Я в ходе разговора изучал его мимику, реакции и пытался понять, смогу ли я ему доверять. И сделал вывод, что подобные люди слишком сложны и слишком умны, чтоб это можно было понять по простой невербалике.
Что ж, придётся доверять — иногда это бывает необходимым для правильного и быстрого принятия решений.