Каникулы в Чернолесье
Шрифт:
Вик в недоумении смотрел, как я подпрыгнул в проходе и взмахнул передними лапами. Я точно знал, что надо делать. Портфель толстяка опять-таки не спеша зашевелился и начал медленно сползать с полки, уже наметив себе цель – плешивую голову хозяина. Но сам хозяин об этом еще не знал. Он шмыгал носом (это звучало похоже на продувку труб) и медленно вытирал уголки своих жирных губ тыльной стороной ладони. Должно быть, из-за чихания он ничего не слышал и уж точно ничего не подозревал. Чемоданчик уже готовился к приземлению, но тут Вик повел себя странно. Он подпрыгнул
Я последовал за ним, хотя ничего не понимал. Потом Вик обернулся и сказал мне строго:
– Не делай так. Не привыкай.
– Ты чего мне, учитель, что ли? – обиделся я.
– Нет. Кто привыкает, начинает потом убивать. Не делай так.
– Да не хочу я никого убивать, – сказал я. – Просто он говнюк. Он мой телефон похитил.
– Ты сам в этом не уверен, – сказал Вик. – Если не знаешь, что делать, не делай ничего. Правило сверхволка.
Я понемногу начинал сердиться.
– Ты задрал со своими правилами, – пробурчал я. – Уеду я от тебя в город. В школе и то веселее было.
Тут я, конечно, соврал. Как всегда, неумело. Но Вик не обратил на это внимания.
– Ты не уедешь в город, – сказал он спокойно. – Волки-оборотни не могут уходить далеко. Предел – несколько километров от базы.
– Какой еще базы?
– Старая шахта. Рядом с нашим лагерем. Оттуда идет… энергия. Без нее мы не можем превращаться.
– И что станет со мной? – спросил я. – Ну, если я уеду далеко?
– Точно не знаю. Наш директор нам не разрешает даже думать об этом.
– Ну, мне-то он не директор, – отвечал я нагло.
– Нельзя, – повторил Вик.
– Да ладно, – сказал я. – Давай попробуем?
Поезд между тем с шипением закрыл все двери и тронулся. Я в первый раз увидел, что Вик волнуется.
– Мы должны выйти сейчас же, – проговорил он с беспокойством. – Поезд едет очень быстро. Я не знаю, что будет, когда мы пересечем границу… разрешенного…
– Забей, – сказал я. – Крутые парни не сдаются.
– Ты не будешь выходить?
– Нет.
– Если я выйду, ты останешься?
– Да.
Я знал, что это жестоко. Но ведь он мог отказаться, разве нет?
Вик опустил голову. А когда поднял, снова был спокоен.
– Я буду с тобой, – сказал он.
Я смотрел, как его серебристая шерсть поблескивает при луне, и как свет фонарей тонет в его холодных волчьих глазах. Зорких и бесстрашных. Разве что немного печальных. Ну вот и как с таким дружить, подумал я про него. С ним даже поссориться и то не получится.
Я видел, как за окнами поезда мелькают редкие фонари. Мы уже проехали нашу деревню, проехали заправку и склад, и теперь сразу за насыпью железной дороги тянулся бесконечный темный лес, уходящий по горному склону в высоту.
– Вик, – сказал я. – Прости меня. Выходим.
Но было уже поздно. Я почувствовал, что наш поезд резко останавливается, будто кто-то ухватил его мощной рукой за хвост и дернул назад – хотя, конечно, ничего такого быть не могло. Все, что происходило вокруг, происходило на самом деле только с нами. Еще рывок – и нас выбросило в безликую серую неизвестность.
Пламя костра вспыхнуло и обрушилось. Стало темнее. Полная луна висела в небе на том же месте, что и раньше. Я понял, что все еще сижу у огня в компании сразу нескольких девушек в удивительных платьях, с недопитым зельем в глиняной чашке, и эта чашка уже начинает обжигать мне пальцы. Поскорее я поставил ее на землю.
– Видишь? Это просто игра, – сказал Вик.
И все же его лицо было бледным и взволнованным. Совсем не таким, как секундой назад, когда он объяснял мне что-то про колдовское зелье, а я не слушал, потому что смотрел на Майю. Я и сейчас на нее смотрел. Да, между двумя этим мгновениями прошла всего одна секунда. И целая вечность – вечность волка-оборотня.
Я помнил каждое мгновение этой вечности. И наши игры с девчонками-волчицами. И приключения в деревне. И толстяка в поезде. И то, как я пытался испытывать Вика на прочность. И как слишком поздно понял, что друзей испытывать нельзя. Просто потому, что друг может и не сломаться. Сломается только дружба.
Вы должны меня понять. У меня было очень мало друзей, и я не знал, как себя вести в таких случаях.
– Слушай, Вик, – сказал я. – А может, это все мне приснилось? Привиделось после травки?
– Мне снилось то же самое, – ответил Вик.
– Что ты там шепчешь, Сергей Волков? – спросила Майя. – Конечно, это был сон. Ты просто отключился на минутку… но, если тебе плохо, ты можешь отправляться домой. Твой дед Герман уже едет за тобой…
– Нет, – сказал я.
Он снова улыбнулась. Очень загадочно.
Я взял чашку с земли и залпом допил ее содержимое. Никакое это не зелье, подумал я. Обычный душистый травяной чай.
Но была во всем этом еще одна деталь, которая меня напрягала. Несколько секунд (обыкновенных, человеческих секунд) я пытался понять, что мне не нравится в окружающей реальности. А потом понял.
На Майе больше не было ее прекрасной ведьминской холщовой рубашки, а была другая, обыкновенная, с коротким рукавом и кармашками на груди, только почему-то черная.
Я повернулся и увидел в сторонке Феликса. У того с костюмом было все как обычно. Все та же черная байкерская куртка и ремень с латунной пряжкой.
Вот черт, подумал я. Где они были все это время? И где были мы?
Моя голова шла кругом.
Я вздрогнул: где-то далеко раздался звук автомобильного сигнала. Да, все вокруг казалось сном, и только этот гудок был реальным. Требовательным и резким. И очень знакомым.
Наверно, я должен был рассердиться. Но мое сердце билось медленно и неохотно. Я видел, как мой дед, лесник Герман, вступает на поляну спокойно и уверенно, и сухие сучья хрустят под его охотничьими ботинками. Он шел ко мне, даже не глядя по сторонам, и я не знал, что я ему скажу.