Каникулы в Чернолесье
Шрифт:
– Зря мы встали, – сказал я, чувствуя, как на лбу выступает холодный пот. – Дед… давай поскорее домой. Пожалуйста.
– Ага-а, – сказал Герман как бы даже с удовольствием. – Майкины травки подоспели. Это ничего… говорят, от глистов помогает… а то долго ли подцепить, если с каждой дворнягой нюхаться…
Я тихонько застонал. Герман тронул рычаг, и машина рванула вперед.
Герман
Разговора не получилось
Потом парень спал без задних ног в своей комнате. Бледный и измученный. Перед этим… да, перед этим ему пришлось несладко. Пришлось дать ему таблетки от живота. Пробегав полночи из спальни в туалет и обратно, Волков-младший наконец повалился на постель и уснул. Уже занимался рассвет.
Следующий день случился пасмурным, без видимых к тому причин: туман поднимался из долины и наползал на Черный Лес. Солнечный свет еле пробивался сквозь серую хмарь.
Сергей лежал без сил. Даже телефон в руки не брал. Это было на него непохоже.
К полудню из деревни приехал на велосипеде фельдшер по фамилии Жук. У него был выходной, но он, конечно, не мог отказать старому другу Герману, когда тот позвонил. К тому же Герман всегда уважительно называл его «пан доктор»!
Важный Жук не спеша осмотрел больного, пощупал ему живот, взял кровь на анализ, очень внимательно посмотрел на зрачки – неизвестно зачем. Герман стоял рядом. Они с доктором переглянулись.
– К вечеру у молодого человека будет волчий аппетит, – сказал Жук. – Но много есть ему нельзя. А в целом…
Тут Герман сказал что-то по-белорусски, и Жук улыбнулся в усы.
– А в целом надо лежать и не вставать, – велел он. – Возможен рецидив. Кроме того, надо дождаться результатов исследования…
Сергей помотал головой.
– Лежи-лежи, – повторил фельдшер. – Не маши башкой. Не конь.
Они с Германом спустились вниз. Там о чем-то тихо побеседовали, весьма возможно – за парой пива, а затем доктор уехал. Сквозь приоткрытое чердачное окно больной мог слышать, как позвякивает на кочках велосипедный звонок.
Когда Герман вернулся к нему в спальню, Сергей по-прежнему лежал в постели и ни о чем не спрашивал. Телефоном, кажется, не пользовался.
Ближе к вечеру Герман принес наверх чашку с бульоном и сухариками, как предписал врач.
– Лопай, – грубовато сказал он. – Слышал, что сказал доктор?
– Волчий аппетит, да, – ответил Сергей и взглянул на деда исподлобья. Глаза у него были красные, больные. Пану доктору даже почти не пришлось хитрить. Парень выглядел хуже некуда.
– Думаю, у тебя есть ко мне вопросы, – сказал Герман. – Оставим их на завтра. Сейчас тебе надо выздоравливать. Иначе разговора у нас не получится.
Сергей посопел носом. Но промолчал.
– Если мне придется уехать, за тобой присмотрит Карл, – сказал Герман. – И вот что. Если меня долго не будет… присмотри сам за Карлом.
Серый туман не рассеялся и к вечеру. Быстро стемнело, и понятные дневные звуки за окном сменились неясными, темными, ночными. Стало холоднее, и окно пришлось закрыть. Фонари зажглись на высоких мачтах. Еле слышно гудели провода, натянутые между столбами по периметру.
В темноте Сергей проверил телефон: новых сообщений не было. Экранчик светился зеленым, и лицо смотрящего от этого казалось очень таинственным.
Экран погас. Сергей уткнулся носом в подушку.
Но дед не спал. Подняв оконную раму, он выглядывал на улицу. Ворон Карл сидел, нахохлившись, на столе под желтой лампой.
– Озяб? – спросил Герман.
– Не дождетесь, – отвечал ворон.
– Может, захлопнуть окно? Тогда я его не услышу.
Ворон не пошевелился.
– Думаешь, он не придет? – спросил Герман.
– Пр-ридет, – отозвался ворон. Голос у него был не скрипучий, а скорее хриплый, зажатый, как в трубке старой рации.
Может быть, поэтому Герман посмотрел на свою «моторолу». Та не подавала признаков жизни.
– Я готов принять его условия, – проговорил Герман, как бы ни к кому не обращаясь. – Теперь уже готов. Они нас переиграли. Опередили. Он уже с ними. И то правда: что мы можем предложить парню четырнадцати лет? А они могут.
– Др-руг, – деревянным голосом произнес Карл. Похоже, он мыслил не хуже человека, только не любил говорить много.
– Да. Еще и друг. С друзьями у нас тут совсем хреново. Думаешь, этот бродяга Вик, или как его там звать, нарочно затянул его в свою чертову стаю?
– Бр-ред, – каркнул ворон.
– Ну да, ну да. Мне тоже кажется, что он тут ни при чем. Его тоже развели втемную. Это они могут. И все же интересно, почему этот молчун подружился с Сережкой? Почему… именно он?
Ворон хотел что-то ответить, но в этот момент ожила рация на столе. Старый Герман протянул руку – наверно, даже слишком поспешно.
Раздалось уже знакомое шипение, больше похожее на радиопомехи, и этот шум каким-то чудом понимал Герман.
– Ты здесь? – спросил он.
Ответом был короткий, но насыщенный отрезок шума.
– Я выхожу, – сказал Герман.
Ворон Карл беспокойно заерзал на столе, взмахнул было крыльями, но Герман погрозил ему пальцем. Ослушаться тот не мог и остался на месте. Только когда Герман спустился по лестнице на первый этаж, Карл тяжело взлетел и пересел на подоконник у раскрытого окна, чтобы быть начеку. Что и говорить, он тоже был верным другом.
Внизу хлопнула дверь. При свете фонарей на мачтах Герман пересек двор и отпер задние ворота (те самые, от которых у Сергея не было ключа).
За забором было темнее. Тьма наползала со стороны леса. Черный туман стелился по темной траве, и вступать в него ни в коем случае не следовало.
Поэтому Герман остановился.
Ждать долго не пришлось. Прямо из жидкой тьмы, похожей на разлитую нефть, соткалась черная фигура. Фальшивый доктор Штарк в своем кожаном пальто подошел ближе и остановился, поигрывая тонким хлыстиком-стеком, словно взятым напрокат из какого-то заштатного военного музея.
– Я уже засомневался, что ты придешь, Гройль, – сказал Герман. – И все же я ждал тебя. Ведь я прошлой ночью уже был у вас. Жаль, не застал…