Каникулы в стране сказок
Шрифт:
И со всех ног побежал искать Крольчиху, чтобы сказать ей: «Будьте моей женой».
И все-таки они с большим трудом нашли дом Ученого Садовода. Дело в том, что дом был очень маленький и зеленый, а сад — очень большой и тоже зеленый. Найти зеленое в зеленом трудно, особенно если первое зеленое — маленькое, а второе — большое.
Но еще труднее оказалось найти самого Ученого Садовода. Петька обегал все дорожки, пока не наткнулся на худенького старичка в широкополой шляпе, который сидел на корточках и с озабоченным лицом прислушивался к разговору между Тюльпаном и Розой.
— Невозможно, невозможно, — говорил Тюльпан. — Подумать только, за десять дней ни одного дождя! Ты побледнела.
— В конце концов эта жара погубит нас, — отвечала Роза. — Ты просто не представляешь себе, как мне хочется пить.
— Где же твоя роса?
— Ее выпили пчелы.
Да, стояла сильная жара. Анютины глазки вот-вот готовы были закрыться навсегда, левкои лежали в обмороке, и только канны гордо подставляли солнцу свои огненно-красные крылья.
Вот почему Ученый Садовод так обрадовался, увидев за калиткой Старую Лошадь, которая, по-видимому, — он подпрыгнул от радости — привезла целую бочку чистой прохладной воды. На передке сидел старичок в длинном зеленом пальто и широкополой шляпе.
«Ага, понимаю, — подумал Ученый Садовод. — Это новая водовозная форма».
— Добро пожаловать, — сказал он. — Вы приехали вовремя. Позвольте прежде всего поблагодарить вас от имени моего сада, который положительно умирает от жажды.
Гусь-обманщик
«Нет, Лекарь-Аптекарь не решится приготовить лекарство для Таниного отца, — думал Великий Завистник. — Как-никак я все-таки часто называю его „старина“. Бывают, конечно, подлецы! К ним относишься хорошо, а они возьмут и устроят гадость. Ну, этот-то нет! Полгода до пенсии. Да и поговорил я с ним как-то ловко: и пригрозил, и приласкал. А что, если все-таки приготовит? Что, если Художник поправится? Страшно подумать!»
«…Бог с ним, с поясом, — думал он уныло. — Пропал и пропал. Пора мне уже отвыкать от него. Жизнь научила меня завидовать, а по природе-то я же добряк! Я готов все отдать первому встречному. Вот сейчас, например, последнюю рубашку готов снять с себя, только бы Художник скончался».
С тех пор как пояс пропал, он не читал газет. Зачем? Могут напечатать, что награжден кто-нибудь, чего доброго, или что дела вообще идут хорошо. Нет уж, бог с ними! Но радио он иногда все-таки слушал.
И вот однажды в последних известиях сообщили, что на днях в Большом Зале Мастеров открывается выставка. Это было бы еще полбеды. Но на этой выставке все картины принадлежали Таниному отцу. Вот это уже была настоящая подлость! Мало того, на выставке — Великий Завистник почувствовал, что ему нечем дышать, — будет присутствовать сам Художник, выздоровевший после тяжелой болезни.
Возможно, что Великий Завистник тут же свалился бы в сильнейшем сердечном припадке, если бы не раздался звонок. Кто-то пришел к нему, и, наскоро проглотив микстуру от зависти, Великий Завистник подошел к двери:
— Кто там?
— Га-га.
Это был Гусь, тот самый, о котором говорили: «Хорош Гусь». Он был обманщик, но глупый, и ему удавалось обмануть только тех, кто был еще глупее, чем он.
Великий Завистник посылал его разузнать, куда убежал Лекарь-Аптекарь.
— Ах, это ты, старина? Как дела?
— Я нашел их, — торжественно сказал Гусь. — Они скрываются в поселке Любителей Свежего Воздуха, в доме Ученого Садовода.
— Ах так! Отлично!
— Отлично, да не совсем. Вы их там не найдете.
— Почему?
— Потому что вчера расцвели тополя.
— Ну и что же?
— Пух от тополей летает, и каждая пушинка немедленно сообщит Лекарю-Аптекарю о вашем приближении. Так приказал Ученый Садовод, а его даже столетние дубы не смеют ослушаться, не то что какой-то там пух. Тут нужна хитрость. Например, я надену платочек и пойду к ним с лукошком продавать грибы. А вы спрячетесь под грибы. Вам ведь ничего не стоит. Или иначе: накинуть на домик сеть, чтобы они все попались, а потом вынимать по очереди Лекаря-Аптекаря, Лошадь и Петьку.
Великий Завистник поморщился: он не любил дураков.
— Да, это мысль, — сказал он. — Но понимаешь, старина, возня. Уж если плести сеть, она мне для других дел пригодится. Кстати, ты не заметил случайно, не валяется ли там где-нибудь ремешок? Ну, просто такой старенький ремешок с пряжкой?
— Видел. Он на Петьке.
— Что?!
— То, что вы слышите. А зачем вам ремешок? Я лично предпочитаю подтяжки.
— Конечно, конечно, — волнуясь, сказал Великий Завистник. — Значит, так: прежде всего нужно выбрать ветреный день. Пух легко уносится ветром. Если ветер дует северный, а ты явишься тоже с севера, они тебя не заметят. Во-вторых, надо надеть не платочек, а бантик на шею — в бантике у тебя представительный вид. Ты войдешь, вежливо поздороваешься и скажешь: «Не могу ли я видеть Лекаря-Аптекаря из аптеки „Голубые Шары“?» Он спросит: «А что?» — «К вам едет знаменитый астроном». — «Зачем?» — «Соринка попала ему в глаз, и теперь он не может отличить Большую Медведицу от Малой. Не будете ли вы добры принять его?» А вместо астронома приеду я. Понятно?
А нужно вам сказать, что Лора была в соседней комнате и слышала, этот разговор. Она сидела на Петькином стуле и читала Петькину книгу, ту самую, которую он не успел дочитать. На полях она рисовала чертиков, и чертики получались совсем как Петькины — с длинными изогнутыми хвостами. А чтение не получалось. Может быть, потому, что Петьке было интересно, что будет дальше, а ей все равно.
Когда Гусь уходил, она догнала его на лестнице и попросила передать Петьке записку. Записка была коротенькая: «Берегись».
Она волновалась: а вдруг Гусь не возьмет? Но Гусь взял. Может быть, если бы он умел читать, записка мигом оказалась бы в руках Великого Завистника. Он не умел. Ему и в голову не пришло, какую неприятность может причинить ему эта записка.
…И нужно же было, чтобы именно в этот день с Крайнего Севера прилетел Северный Ветер! Раздувая щеки, он принялся за работу — срывать крыши, ломать деревья, раскачивать дома, свистеть в дымоходах. Тополевый пух он в одно мгновение унес туда, где даже и не растут тополя. И Гусь, приодевшийся, в отглаженных брюках, в новеньких подтяжках, с черным бантиком на шее, никем не замеченный, пришел к Ученому Садоводу.
Все были дома. Лекарь-Аптекарь, Ученый Садовод и Петька пили чай на открытой веранде, а Лошадь бродила вокруг, пощипывая траву, которая казалась ей сладкой, как сахар.
— Здравствуйте, — вежливо сказал Гусь.
— Здравствуйте. Милости просим.
— Благодарю вас.
И Гусь рассказал Лекарю-Аптекарю о знаменитом астрономе, которому в глаз попала соринка. Кое-что он напутал. Но Лекарь-Аптекарь все-таки понял.
— Пусть приезжает, — сказал он, — Конечно, астроному нужны глаза.