Каньон Дьявола
Шрифт:
— Я все еще под землей, но тогда…
Он так и не высказал зародившуюся в мозгу догадку, потому что все его существо, все вновь обострившиеся чувства сосредоточились на чем-то, что было здесь, рядом — совсем близко. Хэтфилд все еще лежал неподвижно, не шевелясь, не поворачивая головы, и взгляд его все так же упирался в каменный свод над головой, но он уже знал, чувствовал, что на него устремлены чьи-то глаза. Еще мгновение рейнджер продолжал строить догадки, потом медленно повел взглядом вправо. Рядом с кушеткой, на которой он лежал, проявилась неясная темная фигура. Этот человек, конечно, заметил, что он пришел в себя и, поняв это, Хэтфилд повернулся в его сторону и встретил неподвижный, немигающий огненный взгляд черных глаз.
Незнакомец сидел на скамье возле кушетки. Он был высок, широк в плечах и кутался в темный мексиканский плащ-серапе. На шее — тонкий прозрачный платок из темного шелка, на голове — широкое сомбреро.
Кроме горящих глаз, лица его почти не было видно. Нижнюю часть скрывал платок, но сквозь воздушную ткань Хэтфилду удалось разглядеть нечто бесформенное, смазанное, лишенное черт, как будто его изрезали, выжгли огнем или еще как-то изуродовали. Сильные жилистые руки покоились на коленях, и едва взгляд Хэтфилда упал на них, что-то подсказало ему, что это те самые руки, которые чуть не вытрясли из него душу там, в переулке за салуном Борова-Холидея. Да, возле кушетки, на которой он лежал, сидел тот самый Человек Без Лица: Лица, Эль омбре син кара!
Рейнджер лежал тихо, но каждый мускул его крупного тела был напряжен. Он ждал, когда неизвестный заговорит. И тот заговорил низким грудным голосом, который звучал мощно, как колокол: заговорил на чистом испанском языке без всякого акцента.
— Тебя, конечно, удивляет, что ты до сих пор жив?
Хэтфилд понимал, что бессмысленно делать вид, будто он не понимает по-испански, и ответил на том же языке:
— Вообще-то, как-то в голову не приходило думать об этом.
Его собеседник кивнул.
— Ну, конечно, не приходило. И все-таки, это удивительно, ты не находишь?
Прежде, чем ответить, рейнджер приподнялся на кушетке, испытав при этом некоторое головокружение и неприятный холодок в желудке. Через минуту тошнота прошла, он опустил ноги на пол и сел, прислонившись спиной к каменной стене.
— Да нет, не нахожу, — ответил Хэтфилд. — Когда я пришел в себя и почувствовал, что меня куда-то тащат, то понял, что вот так сразу меня не убьют. Если б вы хотели меня пришить, то незачем было так долго возиться. Могли бы решить вопрос там, на месте, когда грохнулся с лошади.
Собеседник кивнул, оценив логичность этих рассуждений.
— Техасцам, вроде тебя, как правило, ума не занимать, — заметил он. — Да, действительно, я не для того приказал привести тебя сюда, чтобы убить. Тебя не убьют, по крайней мере, пока, и без достаточных оснований. Я приказал привести тебя сюда потому, что хочу сделать тебе предложение. Такое, которое всякий здравомыслящий человек, безусловно, счел бы весьма привлекательным. Альтернативу мы обсудим позже. Однако сначала я хотел бы предостеречь тебя от каких бы то ни было покушений на мою персону. Мне приходилось с тобой драться, ты это помнишь, и я далек от того, чтобы недооценивать твои возможности. Но посмотри вокруг, и ты поймешь, сколь неразумной была бы всякая попытка…
Хэтфилд кивнул. Он уже успел заметить смуглых парней при оружии, которые стояли в нескольких шагах от него. Лица их скрывала тень. Они стояли спиной к свету — мягкому и ровному, проникавшему в эту комнату-пещеру, не такую уж и большую, как оказалось, через отверстия высоко под сводом.
— Почему ты передумал? — спросил рейнджер. — Вчера вечером ты всерьез хотел меня убить. Я и сейчас еще, кажется, слышу, как картечь визжит у меня над головой.
— Да, верно, я хотел тебя убить, — откровенно признал его собеседник, — потому что считал, что ты очень опасен. Однако я еще раз проанализировал твои возможности и пришел к выводу, что если к тебе отнестись соответствующим образом, ты можешь оказаться очень ценным человеком. Мне нужны люди твоего калибра.
Хэтфилд ничего не сказал, на лице его не дрогнул ни один мускул, но в глазах что-то едва заметно изменилось. Его собеседник продолжал, будто ничего не заметив.
— Ты, наверное, хочешь знать, что все это значит. Я объясню. Дело в том, что я раскрыл одну из величайших тайн природы. По воле случая я наткнулся на одну из ее кладовых, хранилище огромных богатств. Однако пробиться к этому богатству и воспользоваться им -задача чрезвычайно трудная и опасная в силу целого ряда обстоятельств, о которых я не стану сейчас скрытно говорить. Чтобы решить эту задачу, необходимо действовать скрытно и хранить все это в глубокой тайне. Мне нужна помощь способных и мужественных людей. А таких людей найти непросто. Что же касается черной работы, которая не требует особых талантов — то для нее я нахожу помощников без труда.
— К примеру, в мексиканских деревушках у реки, — тихо заметил Хэтфилд.
Его собеседник бесстрастно кивнул.
— Да, рабочую силу можно набирать и там. Время от времени судьба дарит удачу — находятся люди, которых удается уговорить поддержать мои замыслы.
— А те, кто вернулся домой в свои деревушки, — что это с ними случилось? Они что, на работе надорвались? — спросил рейнджер все так же тихо. Его собеседник подался вперед, и Хэтфилд заметил, что в нем произошла едва уловимая перемена. Глаза вспыхнули ярче, а в голосе зазвучали стальные нотки.
— А это были те, — медленно и отчетливо сказал он, — кто вздумал противиться моей воле, и их пример должен послужить уроком остальным. Надеюсь, я понятно изъясняюсь?
Хэтфилд кивнул.
— И ты велел притащить меня сюда, чтобы подключить к этой своей затее?
— Да. Когда ты ехал к сеньору Пейджу, за тобой следили, шли по. пятам. Ловушка, в которую ты попал, для тебя и была предназначена. Когда тебе удалось уйти от веревки, и мои люди, не подумав, начали стрелять, я подумал было, что мы тебя упустили. Не пойму, как они могли промахнуться…
— Думаю, мне просто повезло, — сказал рейнджер. — Так в чем, собственно, заключается твое предложение?
— Я предлагаю тебе сокровища, какие тебе и не снились, о каких ты не можешь и мечтать, — медленно говорил Человек Без Лица. — Я предлагаю тебе богатство и власть. Я в состоянии по достоинству оценить твои потенциальные возможности и убежден, что ты можешь оказать мне огромную помощь. Я уже говорил, что ты из тех, кто, получив шанс, не упустит его. Особенно, если на карту поставлена собственная жизнь. Ты способный. Ты умеешь делать дело. А я — твой шанс.