Кантор идет по следу
Шрифт:
– О как же, как же, разумеется! Более того, я – весь внимание. И полностью с вами согласен.
– Вот видите… Меня это радует…
Семеш молча отвесил галантный поклон.
– Словом, если мы определим, чему равен икс, игрек нам найти уже значительно легче. Это я постоянно говорю и своим ученикам. Я убеждена, что только математический подход к жизни – единственно верный подход. На данную тему у меня даже вышла работа в «Вестнике математики», в четвертом номере, на странице тридцать второй.
– Очень хорошо! Поздравляю вас! Я лично рассматриваю брак
– А вы мне начинаете нравиться, – сверкнула глазами из-за очков Стелла.
– Вы мне тоже.
– Значит, по первому пункту мы с вами договорились. Этических препятствий для нашего сближения нет. Посмотрим, вернее, заглянем, так сказать, в бочку Диогена, то есть обсудим квартирный вопрос.
– Через полгода я смогу переселиться в свою новую виллу, но посмотреть на нее можно уже сегодня.
– Так давайте посмотрим вашу виллу! – решительно заявила Стелла, подкрепив свои слова не менее решительным жестом.
«Эге!» – удивился Семеш, отметив про себя, что у этой учительницы можно поучиться напористости.
На какое-то мгновение у него мелькнула мысль: «А не лучше, ли прекратить болтовню с этой рациональной особой, пока не поздно?… Да и есть ли у нее вообще деньги?» Семеш хорошо знал, что материальное положение у школьных учителей не ахти какое завидное.
Однако он встал и пошел за Стеллой. На шоссе он увидел «опель». Кругом не было ни души. Решительным шагом Семеш направился к машине. Он открыл дверцу и, быстро усадив Стеллу, запустил мотор. Неподалеку от корчмы Пейерли Стелла первой нарушила тишину и, к огромному удивлению Семеша, перешла с ним на «ты».
– А я вижу, дела твои идут неплохо.
Переход на «ты» следовало расценивать как своеобразный шаг к сближению, хотя и слова, и жесты этой ученой дамы казались какими-то угловатыми.
– Довольно сносно, – осторожно ответил Семеш и почувствовал, как у него вновь появилась искра надежды. «Даже самую осторожную и хитрую женщину можно обмануть, необходимо только выбрать наиболее подходящий для этого способ».
Далее почти до самой виллы оба не проронили ни слова. Семеш на небольшой скорости объехал виллу и убедился в том, что она все еще пустует.
Сдав немного назад, он остановил машину и, предупредительно открыв дверцу, сказал:
– Мы приехали, дорогая. – И медленно направился к калитке. – Пошли… Вот и моя вилла… В настоящее время у меня возникли некоторые материальные затруднения, из-за которых я, собственно, и вынужден был временно приостановить строительство. Такова уж судьба одинокого мужчины. Я стараюсь все сделать сам. Мой основной жизненный принцип: «Мужчина должен содержать женщину!» – остается для менй незыблемым. Нужно сначала построить приют любви, чтобы потом уже ничто не омрачало счастливой супружеской жизни.
Семеш вошел в роль и, подобно
Она слушала молча, а Семеш все говорил и говорил. Неожиданно он умолк, как замолкает актер, наткнувшись на холодное равнодушие публики.
– Почему ты замолчал? – спросила Стелла.
– Мне показалось, что тебя это не интересует.
– Ошибаешься. Очень даже интересует, и запомни: верить можно только в то, что записано в Библии; то же, что с нами происходит в жизни, нужно знать!
– Верно, – согласился Семеш и кивнул. Однако, как он ни старался снова войти в роль, это ему никак не удавалось: на ум не шли нужные слова, да и тон у него стал уж не тот – не было ни убежденности, ни воодушевления.
– Когда я смотрю на этот дом, меня охватывает тревога. Я вложил в него четыреста тысяч форинтов, и теперь, когда работы осталось всего на каких-нибудь двадцать – тридцать тысяч, все остановилось… Эх, – тяжело вздохнул он и безнадежно махнул рукой.
– Конкретно о какой сумме идет речь? – Стелла бросила на Семеша строгий профессиональный взгляд педагога.
– Тысяч двадцать – тридцать…
– И когда мы сможем в него переехать?
– Если бы у меня были деньги для продолжения работ, то месяца через два.
– За деньгами дело не станет! – решительно заявила Стелла и щелкнула замком черной сумочки. Она вынула сберегательную книжку и протянула ее Семешу: – Пожалуйста, у меня как раз лежит вклад в двадцать тысяч форинтов.
Казалась, наступил самый подходящий момент для того, чтобы попросить руки у математички, но Семеш сказал:
– Как ты могла так подумать, дорогая? Я не возьму их у тебя! – И он сокрушенно покачал головой. – Я так не хочу! Я не хочу, чтобы женщина меня содержала! Я самостоятельный человек!
– Долой ложную скромность! – как ни в чем не бывало продолжала Стелла. – Феодальным рассусоливаниям давным-давно пришел конец. Я настаиваю, чтобы ты взял у меня эти деньги. В конце концов уважающая себя женщина не может вступать в брак с пустыми руками. Ну, так как?…
– Хорошо, – выдавил из себя Семеш, театрально повесив голову, – я возьму эти деньги, но только в долг, и только потому, что этого хочешь ты.
– В долг? Об этом не может быть и речи! Ты должен рассматривать это как часть моего приданого.
– Дорогая!.. Великодушная ты моя! – К Семешу вновь вернулся утраченный было пафос. Не выпуская сберкнижки Стеллы из рук, он опустился на колени. – Дорогая моя, разреши попросить твоей, руки на пороге нашего будущего гнездышка.
– Встань! Я тебе уже говорила, что не люблю эти феодальные нежности.
– Тогда разреши хоть поцеловать тебя! – взмолился Семеш и, поднявшись, встал на цыпочки, чтобы дотянуться до губ Стеллы. – Я сразу почувствовал, что ты умная и добрая… Как увидел тебя, так и почувствовал… Пойдем, дорогая, я отвезу тебя домой и сегодня же помчусь в стройконтору, чтобы возобновить контракт. Только побыстрее, а то я едва стою на ногах от волнения…