Кантор идет по следу
Шрифт:
Кантор работал с удовольствием и не любил отвлекаться от выполнения главного задания. Правда, иногда его одолевала лень, но хозяин сразу же призывал его к порядку, и Кантор удваивал усердие. Более сотни метров он мог ползти, как леопард, по жесту руки сержанта меняя направление движения, а когда шел по следу, не было силы, которая могла бы отвлечь его от этого.
За год Кантор участвовал в розыске пятидесяти одного преступника. И всегда успешно. Сейчас Чупати и Кантор разыскивали пятьдесят второго преступника, на след которого они уже нападали раньше.
Впервые этот след они увидели в сентябре прошлого года. Это был рифленый след от тирольского ботинка. Шли по тому следу десять километров до госхоза, на окраине которого Кантор остановился у шестиметрового стога сена. Чупати пять раз обошел стог, внимательно оглядел его, но ничего подозрительного не заметил.
– Наверное, ошиблась твоя собака, – сказал один из пограничников.
– Ошиблась – значит ошиблась, люди и те ошибаются… – недовольно проговорил Чупати, но в глубине души все же не поверил в эту ошибку, отвел Кантора на несколько километров назад и снова пошел по следу, который, однако, опять привел к этому же стогу сена.
Увидев неподалеку от стога крестьянина, Чупати спросил его:
– Как бы нам взобраться на этот стог?
– Только по лестнице, – ответил крестьянин, – но рабочие унесли ее в свинарник часа три назад.
Чупати понял, что, пока они с Кантором возвращались к началу следа, нарушитель уже ушел от них.
Через несколько месяцев (было это в январе) пограничники вызвали Чупати с собакой и показали ему лыжный след, который три километра шел параллельно государственной границе. Идя по следу, Кантор нашел полотенце, оброненное преступником. Прошли целых пятнадцать километров. Сержант весь взмок от быстрого бега. И вдруг на снегу обнаружили уже знакомый след тирольского ботинка. Было это рядом с железной дорогой, по которой промчался скорый поезд. Возможно, в этом поезде преспокойно сидел нарушитель границы. Чупати тогда не выдержал и смачно выругался.
В марте этот же след привел их к железнодорожной станции, прямо к кассе, где преступник покупал себе билет. Тогда они опоздали ровно на час: скорый поезд на Будапешт отошел уже. После этого случая Чупати пришел к твердому убеждению, что это были следы одного и того же человека. Правда, он никак не мог объяснить работникам госбезопасности, почему эти следы все время вели в глубь страны и ни разу не пересекали границу, но он был убежден, что это следы одного и того же человека. У Чупати были свои счеты с этим преступником, поймать его он считал для себя честью.
Если бы он полностью поверил Кантору и, достав лестницу, залез бы на копну, преступник был бы пойман. Он дал ему прозвище – Большой Мошенник.
Кантор разделял беспокойство хозяина. И вот четвертый раз он бежал по следу человека в тирольских ботинках.
Только что прошел теплый весенний дождь, освежив запах следа, по которому бодро бежал Кантор. Чупати следовал за ним.
Пересекли мокрый луг. Позади остались восемь километров. Все, кто были включены в группу, очень устали. Дальше шла пахота, и след был особенно отчетлив. Вдруг Кантор притащил в зубах пучок травы, о которую преступник вытер свои ботинки. Группа пошла быстрее. Вскоре след вывел к железнодорожному полотну.
«Ну, теперь ты от нас не уйдешь», – подумал про себя Чупати.
Следы вели в город, однако на развилке трех дорог, в двух километрах от вокзала, нарушитель свернул и пошел в восточном направлении.
«Хитер Мошенник, – решил Чупати. – Ничего, мы с Кантором тоже не промах».
Чупати стало ясно, что на скорый поезд, идущий в Будапешт, преступник решил сесть не в городе, а на ближайшей станции. До прибытия скорого поезда оставался еще целый час. Чупати попросил руководителя группы по рации связаться с центром и попросить, чтобы из города на этом же поезде прибыло несколько полицейских.
Кантор чувствовал, что цель уже близка, и бежал быстрее.
Когда они подошли к желтому зданию железнодорожной станции, до прихода будапештского поезда оставалось ровно десять минут. Сейчас все станет ясно. С самого утра они прошли двадцать восемь километров, и, быть может, напрасно. Ожидавшие поезда уже вышли на перрон. Кантор же обошел станционное здание и вошел в зал ожидания с противоположной стороны. Вошли так незаметно, что никто ни на Кантора, ни на Чупати даже не обратил внимания.
У кассы в очереди стояли четверо. Последним был худощавый мужчина лет тридцати.
Когда Чупати входил в зал ожидания, по радио как раз объявили о том, что прибывает скорый поезд, идущий на Будапешт.
Сержант, приложив палец к губам, дал Кантору знак, чтобы он не поднимал шума. Кантор тихо подошел сзади к худощавому мужчине и так осторожно обнюхал его, что тот ничего не заметил. Через минуту Кантор энергично закрутил хвостом, говоря хозяину: это он!
Чупати понимал, как трудно было Кантору сдержаться, не броситься на преступника.
Незнакомец, поставив портфель на пол, достал из кармана бумажник и подал кассирше сто форинтов.
– Что сегодня за день такой! – донесся до Чупати рассерженный голос кассирши. – Кто ни подходит, все суют только сотни.
– У меня нет денег мельче, – заметил незнакомец. – Дайте мне билет поскорее.
– У меня нет сдачи, – сердилась еще больше кассирша.
– Не нужно мне сдачи, дайте билет.
И как только незнакомец нагнулся, чтобы взять портфель, Чупати тихонько свистнул. Это служило для Кантора условным сигналом. Пес в тот же миг схватил незнакомца за руку. Мужчина вскрикнул и, увидев полицейского, хотел было запротестовать, но Чупати, приставив пистолет к его боку, тихо произнес:
– Руки вверх!
– Безобразие! Я не позволю так обращаться со мной! Я спешу на поезд…
– Вам уже некуда больше спешить, – успокоил его Чупати.
Через минуту на перрон прибыл поезд. В зал ожидания вошли пятеро: двое полицейских и трое в гражданском.
Чупати, обыскав незнакомца, забрал у него паспорт, нож и портфель.
– Между прочим, вы потеряли свое полотенце, а мы его нашли. Нашли и ваши лыжи. А теперь вот и вас самого встретили. Покажите-ка ваши подошвы!.. Ну вот, все сходится. Как же вы не догадались приобрести другие ботинки?