Кантор идет по следу
Шрифт:
Незнакомца повели в кабинет начальника вокзала, где Чупати осмотрел портфель задержанного. В нем оказалось два заряженных пистолета американского образца.
– Так вот почему у вас не было оружия! – заметил сержант. – А знаете, сколько мы за вами гоняемся? – спросил он у незнакомца, кивнув в сторону Кантора.
– Знаю. Сегодня утром я, если бы захотел, мог бы уложить вас на месте.
– Спасибо, что не сделали этого.
– Надеялся, что снова уйду от вас.
– Как уходил уже трижды, да?
– Еще пять минут – и ушел бы.
Сотрудник госбезопасности, внимательно разглядывавший
– Ну и тип! Паспорт-то фальшивый! Значит, занимаешься шпионажем…
– Нет, я не шпион. Я занимаюсь другим делом. За каждого переправленного на Запад получаю тысячу форинтов, по прибытии в Вену – семьсот шиллингов. Ремесло не из легких… можете мне поверить… Когда-то был почтовым служащим в Шопроне.
– Теперь конец вашим грязным сделкам…
Мужчина, сидевший на железной кровати, опустил свои огромные руки на колени и, нахмурив рыжие брови, с удивлением посмотрел на своего соседа по комнате, который поправлял на койке грубошерстное одеяло. Всего в помещении стояло пятнадцать одинаковых железных кроватей.
– Сегодня не поедем? – осторожно спросил мужчина, поправлявший одеяло.
– Что ты сказал? – переспросил другой.
– Я спрашиваю, сегодня не поедем?
– Нет!
– А ведь завтра суббота, все уже разъехались.
– Ну и что? Заткнись и помалкивай.
– Ладно, не сердись. Опять ждешь человека из Будапешта. А ведь ты обещал дать мне немного опиума…
Этот разговор происходил в рабочем общежитии небольшого городка, расположенного недалеко от государственной границы. Здесь уже второй год строили здание местной больницы: бригада была маленькая, состояла всего-навсего из десяти человек. В этой бригаде работали Петер Месарош и Андраш Керкаи. Месарош – мужчина лет тридцати, похожий на борца, Керкаи – худой, небольшого роста.
– А куда это ты хотел уехать? – поинтересовался Керкаи.
– Ты сам говорил, что нам предстоит поездка.
– Это да, но для этого нужно дождаться одного человека. Если до восьми вечера он не приедет, тогда ночью мы и уедем.
– А куда?
– Пока это тайна…
– Дал бы ты мне опиума.
– Завтра. Если будешь вести себя хорошо, получишь сразу две порции.
– Если не дашь, я тебе больше ничего не буду делать. Да, полицейские сегодня утром интересовались тобой по телефону.
– Интересовались мной? – вздрогнул Керкаи.
– Да. Но я им сказал, что ты в аварии нисколько не виноват. Что ковш с раствором упал сам. Не станет же мой лучший друг опрокидывать ковш на меня…
– Хорошо, молодец. Я тебе этого никогда не забуду. Скоро ты отделаешься от нас и будешь жить, как тебе вздумается. Ночью обделаем одно дельце, последнее, и все…
– Я не хочу ничего обделывать.
– А почему до сих пор хотел?
– Вчера Ица сказала мне, что она все хорошо обдумала и решила стать моей женой. Вот если я и ее могу забрать, тогда…
– А-а-а… – протянул Керкаи, – это уже твое личное дело. – И, немного помолчав, добавил: – Только потом не вини меня…
– Андриш, знаешь, я что-то боюсь полицейских. Не лучше ли нам сразу сейчас уехать? Ведь не зря они интересуются… Не думаю, чтобы их мог интересовать этот случай с раствором.
– Прекрати болтать! – оборвал друга Керкаи, а затем тихо добавил: – Почему ты их так боишься? Отсидел тридцать суток, и все, зато получил от меня столько денег, сколько хотел.
Месарош согласно кивнул головой. Он вспомнил, как два года назад он служил в одной инженерной части, имел чин старшего сержанта. Однажды пошел в увольнение и в ночном баре познакомился с Керкаи. Месарошу в тот вечер очень хотелось выпить, а денег не было. Керкаи напоил его и за все заплатил. Он показался Месарошу порядочным человеком, назвался техником-строителем. В тот вечер Месарош влип в какой-то скандал, но Керкаи увел его из бара, прежде чем туда прибыла полиция.
Через два дня они встретились снова. Выпили, потом Керкаи дал Месарошу покурить трубку. Табак, смешанный с чем-то еще, одурманил его. Новый знакомый оказался человеком весьма любознательным. Месарош тогда работал в штабе дивизии. По просьбе Керкаи он несколько раз приносил ему копии секретных документов. Однажды Месарош не успел вовремя спрятать документы в сейф и оставил их на столе, за что получил тридцать суток ареста; потом его демобилизовали за грубое нарушение правил хранения секретных документов. Сидя на гауптвахте под арестом, Месарош больше всего страдал от отсутствия опиума, к курению которого он уже пристрастился.
Демобилизовавшись, Месарош стал разыскивать Керкаи, но тот словно в воду канул. Деньги у Месароша кончились, он поехал в родное село и там запил; однако ни вино, ни ром не опьяняли его так, как опиум. Но постепенно он совсем отвык от него.
Он устроился работать на стройку. И вдруг однажды вновь объявился его приятель Керкаи, и опять с опиумом. Месароша затянуло. Теперь он готов был сделать для Керкаи что угодно за опиум. Керкаи давал Месарошу самые различные задания, а когда задание было выполнено, расплачивался опиумом.
Однажды Месарош, вырядившись в форму старшего сержанта, должен был сфотографировать радарную установку. Его заметил часовой и попытался задержать. Месарош бросился бежать, часовой выстрелил ему вслед, но, к счастью, не попал. Месарош добежал до оврага, где его уже поджидал Керкаи с мотоциклом. Им удалось благополучно удрать.
– Надоело мне заниматься такими делами, – заявил Месарош.
– Струсил? А как же опиум?
– Да, струсил.
– Нет, уж раз взялись за дело, надо его делать. Заработаем денег, можно будет спокойно жить до конца жизни.
Дальше – больше. Месарош так пристрастился к курению опиума, что стал уже в тягость Керкаи. Были у них знакомые девушки – «сестры», с которыми они иногда проводили время. Девушки тоже пристрастились к наркотикам. Месарош под действием опиума стал разговаривать по ночам, во сне. Керкаи приходилось следить за тем, чтобы он случайно не наболтал чего-нибудь лишнего…
Вот уже три дня Керкаи ждал приезда связного из Будапешта, но его почему-то не было. Керкаи решил: если связной не приедет сегодня, с вечерним поездом, значит, что-то случилось и им нужно немедленно сматываться отсюда. В голове сложилось несколько вариантов бегства, но самый последний показался наиболее разумным. Идею этого плана подал сам Месарош.