Кантор идет по следу
Шрифт:
Кантор встряхнулся.
– Ну что, понравилось? – поинтересовался хозяин.
Детишки начали упрашивать отца, чтобы он купил билеты еще на один круг. На этот раз Кантор перенес поездку уже спокойнее, не теряя достоинства и чести.
Затем ему пришлось познакомиться с огромным движущимся колесом и подземной дорогой, которая петляла по пещерам. Тут уж пес не выдержал и при виде бабы-яги громко залаял.
– Ну, как идут у вас дела? – поинтересовался однажды капитан Шатори у старшины.
– Дела? –
– Что значит «идут»?
– Говорю идут, – значит, идут.
– У меня нет желания шутить, забот хватает и без того.
– Ты что, шуток не понимаешь? Если я говорю ничего, значит, мы готовы идти на любое задание. Некогда нас на неделе по два раза посылали на задание, а теперь сидим без работы.
– Брось ты это, – махнул рукой Шатори. – Будь наготове, никуда не отлучайся из комнаты дежурного.
Чупати смерил капитана недоверчивым взглядом и невольно вспомнил майора Бокора.
«Видно, стоит только человеку стать начальником, как он может сразу испортиться», – подумал старшина.
Приняв стойку «смирно», он по-уставному попросил у капитана разрешения выполнять задание.
Капитана Шатори беспокоило то, что он и его группа непосредственно находились в подчинении двух начальников: с одной стороны – центрального управления полиции, с другой – управления будапештского уголовного розыска.
– Вы у нас новенькие, вам и работать, – полушутя говорили Шатори коллеги, вместе с которыми он некогда учился в офицерской школе и которые теперь работали в столичном уголовном розыске. От подобных замечаний у капитана пропадало желание шутить. Он знал, что многие сотрудники управления смотрели на его группу как на чудо, не веря в то, что какой-то пес может заменить хорошего следопыта.
Время, отведенное им для переподготовки, кончилось, и капитан понимал, что в любую минуту его группа может получить первое ответственное задание. Каким оно будет? Этого не знал никто. Не знал капитан и того, как поведет себя Кантор в новых, городских условиях.
За последнее время капитан перечитал много специальной литературы, стараясь как можно лучше разобраться в психологии животных, а это было делом нелегким. Шатори понимал также, что именно ему придется определять круг заданий, которые способна решить служебно-розыскная собака.
Если овчарка не справится с каким-то определенным заданием, это будет не только ее провал, но и провал начальника особой группы, то есть его собственный. И тогда возьмут верх те, кто считает, что ни одна овчарка не сможет сделать то, что делает человек.
«В любом провале виноват я буду сам», – думал Шатори.
Чупати сидел на большом камне возле загородки, отделявшей бокс Кантора. Время было послеобеденное, и яркие солнечные лучи раскалили воздух. Было так жарко, что старшина расстегнул воротник кителя. Неподалеку от Чупати на лугу резвились дети. При одном взгляде на них старшине стало не по себе: его мальчишки были от него далеко и лишь изредка приезжали навестить отца.
Пошел уже четвертый месяц его службы в Будапеште, и прежнего восторга от переезда как не бывало. Работа тоже не особенно пришлась старшине по вкусу: никаких серьезных заданий, никаких волнений.
Центральная будапештская полиция располагала десятком служебно-розыскных собак, которых использовали при расследовании самых обычных городских происшествий. Неважное настроение Чупати усугублялось тем, что жена и дети все еще не переехали в Будапешт.
«Вот получу квартиру, тогда и они ко мне переберутся» – успокаивал себя старшина.
Но квартиры ему пока никто не предлагал, а жил он неподалеку от бокса Кантора в крохотной комнатушке, которую квартирой назвать нельзя было никак.
«Вот скажу завтра капитану, – не раз думал Чупати, – что такая жизнь не по мне. По крайней мере, до сих пор я имел настоящую работу, да и славой меня не обходили».
Детишки, игравшие на полянке, подняли радостный визг, и сердце у Чупати больно сжалось в груди.
– Смотри, как дурачатся, – проговорил старшина, обращаясь к Кантору.
Детишки выстроились в линию и, опустившись на одно колено, приняли положение для старта.
Кантор, как заправский спортивный судья, важно прошествовал перед строем, толкая грудью тех маленьких хитрецов, кто хоть немного вырвался вперед. Вслед за овчаркой неуклюже ковылял Тончи.
– Тут уж не обманешь, – с улыбкой заметил Чупати.
– Внимание. Бегом марш! – скомандовал один из мальчишек, и все сломя голову бросились вперед.
По этой команде бросился вперед и Кантор, а вслед за ним побежал Тончи. Оба они, намного опередив ребятишек, первыми достигли финиша, чем вызвали всеобщее ликование ребят.
«Вот и они нашли себе забаву, им больше ничего не нужно», – с горечью подумал старшина, глядя на своих собак. Он до сих пор никак не мог понять, как его Кантор, всегда такой строгий, мог вдруг заинтересоваться какими-то играми.
– И всему виной этот щенок, – тихо проговорил старшина.
Через несколько минут за спиной старшины раздался звук колокола, который прекрасно знали и Кантор, и Тончи: он означал время вечернего кормления. Обе собаки, оставив мальчишек, радостно подбежали к хозяину.
В ту ночь группа Шатори находилась в наряде. Капитан никогда не забудет ее хотя бы потому, что из-за нее он остался старым холостяком.
Летний вечер был душным, и даже ночь не принесла желанной прохлады. Огромные каменные здания города после захода солнца излучали тепло.
Шатори раскрыл все окна и двери, но прохладнее не стало.
Дежурить нужно до восьми утра. Ровно на десять часов у него было назначено свидание в эспрессо «Анна» с женщиной, с которой его познакомил подполковник Ферке Салкаи. Женщина эта работала в госпитале врачом. С первой же встречи она понравилась капитану.