Кантор идет по следу
Шрифт:
Кантор взял щенка за шиворот и поднял так осторожно, чтобы малышу не было больно и он не упал на пол. Тончи уже не скулил, а только сучил лапами в воздухе. В то же время он чувствовал, что этот огромный пес осторожно держит его и бояться нечего.
Кантор опустил щенка на ковер, несколько раз дружелюбно лизнув его в спину.
– Ну, что ты на это скажешь? – обрадованно спросил Шатори. – У Кантора сердце мягче, чем у тебя.
– Просто он старится, – пробормотал Чупати.
– Видишь, – торжественно произнес Шатори, – благородная овчарка без разрешения
– Перестань! – бросил Чупати.
– Ну так как, берешь собачонку?
– Ладно уж, возьму, если у нее нет глистов…
– Вот, пожалуйста, держи справки от ветеринара, – проговорил Шатори, протягивая старшине несколько бумажек. – Глистов у щенка нет, и первая прививка ему сделана.
Тем временем крохотный щенок уютно устроился между передними лапами Кантора, уткнувшись носиком ему в грудь.
– Тронутый какой-то, – с усмешкой заметил старшина.
– Тебе радоваться надо: вот увидишь, из этого щенка еще какая собака вырастет!
– Как же, как же, конечно, вырастет… кривоногий дворовый пес… – Чупати махнул рукой. Он никак не мог взять в толк, что это нашло на Кантора, почему этот щенок так ему понравился.
– Тебе нужно получше разбираться в собачьей психологии. Видишь, твоему Кантору скучно одному.
– И ты тоже мне лекции читать собрался, – недовольно проговорил старшина.
– Это не лекция, а дружеское предупреждение. Жизнь идет вперед, а тот, кто не поспевает за ней, отстает, а отстающих, как ты сам хорошо знаешь, бьют.
Чупати глубоко вздохнул, подумав, что сейчас капитан снова начнет говорить ему об учебе, о повышении общего уровня и тому подобном.
– Ты бы лучше сказал, куда тебя переводят.
– Не знаю, завтра скажут.
– А со мной и с Кантором что будет?
– И этого я не знаю.
– Бросишь, значит, нас здесь?
Шатори тронула привязанность старшины, и он примирительным тоном сказал:
– Хорошо, хорошо… Не волнуйся, посмотрим, что-нибудь да сделаем…
Во дворе стояла тишина. Когда» старшина открыл дверку бокса, в котором находились служебные собаки, навстречу ему поднялась лишь одна Элли, младшая дочка Кантора.
«Ковыляет, как простая дворняга», – каждый раз, когда видел Элли, говорил Чупати. Впервые он произнес эти слова, когда Элли пошел второй год и старшина решил ее немножко подрессировать. Мать Элли, по кличке Кати, перевели в другое место еще в прошлом году. Кати была красивой собакой, особенно хороши у нее были передние лапы. А вот свою единственную дочку она наградила довольно-таки кривыми ногами. И все-таки, несмотря на это, выбор Чупати пал на кривоногую Элли, которая очертанием головы и смышленостью очень походила на Кантора.
«В собаке самое главное голова», – объяснил старшина капитану Шатори, остановив свой выбор на Элли. Однако Шатори и объяснять ничего не нужно было: он был уверен, что от брака Кати с Кантором могут родиться щенки с великолепными качествами.
Кантор не особенно любил свою дочь, поскольку все его симпатии были на стороне сыновей,
Кати была красивой собакой, хотя, по мнению Чупати, не отличалась особым умом.
Из книг по собаководству Шатори знал, что щенков для дрессировки рекомендуется выбирать породистых. Об этом он сказал старшине, но тот лишь махнул рукой, так как считал, что для служебно-розыскной собаки голова важнее, чем фигура. Кати принесла от Кантора четырех красивых, но глупых кобельков. Пятой оказалась некрасивая Элли, но голову и нюх она унаследовала отцовские.
Вот и сейчас, увидев кривоногую Элли, старшина невольно вспомнил слова, которые он в свое время сказал капитану: «Можешь что угодно мне говорить, но голова и нюх у Элли, как у Кантора. Где ты найдешь умную сучку, чтобы она еще и красивой была?»
Старшина понимал, что на выставке служебных собак Элли не получила бы медали за красоту, но его утешала мысль, что нюх и сообразительность у этой кривоногой собаки такие, что ей могла позавидовать любая овчарка.
– А вот тебе от твоего отца подарок, – проговорил старшина, протягивая щенка Элли. И в тот же миг Кантор зубами схватил его за рукав. Старшина удивленно взглянул на пса. Ничего подобного между ними еще не было. Кантор, похоже, не отдавал себе отчета в том, как он мог воспротивиться воле хозяина. По неизвестной причине псу не хотелось, чтобы хозяин отдал Элли этого крошечного Щенка, который принадлежал ему. До сих пор Кантор обожал только своего хозяина, теперь же у него родилось подобное чувство и к этой крохе. Еще никогда в жизни Кантор не хватал хозяина за руку, правда, и на сей раз он схватил его очень осторожно, но все-таки схватил.
– Ты что, спятил, Тютю? – спросил Чупати.
Эти слова были для Кантора страшнее палки. Пес опустил голову, однако в душе его не было ни капли стыда.
«И всему виной этот паршивый щенок, – с горькой усмешкой подумал старшина. – Только этого мне не хватало». Чупати открыл дверцу бокса Кантора и сунул туда щенка со словами:
– На вот, держи его. И что тебе в голову взбрело? Интересно, как ты его будешь кормить без меня?»
Почувствовав, что малыш отдан ему, Кантор подошел к загородке и, подняв голову, уставился на хозяина. Взгляд его молил Чупати о прощении.
– Ты что, голоден, что ли? – спросил Чупати, не поняв умоляющего взгляда овчарки.
Взяв ведерко, он отправился на кухню. На кухне старшина выпросил у поварихи старую, помятую алюминиевую миску для щенка. Наполнив ведерко супом, Чупати вернулся к боксу и поставил ведерко возле загородки, неподалеку от Кантора, так, чтобы щекочущий запах вкусной горячей пищи раздражал пса. Затем он взял миску Элли и начал ее мыть дольше обычного. Вымыв, до краев наполнил ее супом.
– Ну что, проголодался? – спросил он Кантора и подмигнул ему.