Кантор идет по следу
Шрифт:
«Жизнь – самая лучшая школа по приобретению опыта. Мне и со старшинскими погонами живется неплохо, а золотые мне вроде бы ни к чему. Кантор вон всего-навсего пес, а порой он способен на то, до чего человек и не додумается. Шатори не так давно называл меня собаководом, говорил при этом, что таким я и останусь на всю жизнь».
– Как мне это удалось? – Чупати лукаво подмигнул Кантору. – А ты лучше у него спроси. Если он тебе откроет тайну, тогда и я скажу.
– По-собачьи говорить не умею, – Шатори махнул рукой.
– Ну вот видишь, в этом между нами и разница: ты понимаешь латынь, а я – собачий язык…
– Не дури, Чупати. Мне ты смело можешь рассказать.
– Со временем…
Конец этому разговору положил майор Бокор, который шел со стороны универмага.
– Ты здесь? – удивился майор. В голосе его прозвучала угроза.
– Так точно, здесь, – Чупати принял положение «смирно». – Товарищ майор, в районе моего патрулирования никаких происшествий не произошло.
– Ох и бессовестный! Ну подожди…
Майора перебил Шатори:
– Прошу прощения, но я со старшиной уже минут десять стою и разговариваю, а пришел он сюда со стороны городской полиции.
– Вот как? Тогда объясните мне, пожалуйста, кто из полицейских двадцать минут назад был в корчме? Вон там, на противоположной стороне площади.
Капитан растерянно развел руками:
– Я не знаю, начальник, может, мы ошиблись… Ведь собаку мы не видели, – добавил он менее уверенным тоном.
– Безобразие! Самое настоящее безобразие, когда человек сам себе не верит… – произнес майор, и его лицо исказила гримаса, потому что у него появились колики в желудке.
Шатори заметил эту гримасу и вежливо посоветовал:
– В нескольких шагах отсюда, товарищ майор, есть аптека. Разрешите проводить вас до нее?
Боли в желудке у Бокора стали такими острыми, что он не мог больше терпеть.
– Пошли, – простонал он и двинулся по направлению к аптеке.
Шатори пошел за майором, тихо ворча на Чупати:
– Ну, подожди, разбойник! Эта была твоя последняя выходка!
Смущенный Чупати смотрел вслед своему начальнику и думал: «Как бы там ни было, все равно не ты самый большой умник на свете». В этот миг он почувствовал угрызения совести. Лицо старшины залила краска стыда.
– Пошли, – недовольно буркнул он Кантору и пошел к аптеке.
В дверях он столкнулся с майором и капитаном Шатори, которые уже выходили из аптеки.
– Товарищ майор… – начал старшина. – Я, право, не хотел… Словом, не сердитесь на меня…
Майор Бокор недовольно махнул рукой и сказал:
– Бросьте! Вы есть «чудо» моей педагогической практики.
Чупати шел рядом с Кантором с видом цыгана, только что уличенного в воровстве.
– Все дело в вине, это точно, – объяснял старшина на следующий день следователю, который разбирал дело о поведении старшины во время исполнения служебных обязанностей.
– Если ты понимаешь это, тогда почему пьешь? – строго спросил следователь старшину.
– Почему, почему… В душе каждого человека сидят как бы два человека: один хороший, а другой плохой. Хороший говорит: «Дурак, не пей!» Плохой тут же шепчет: «А почему бы тебе и не выпить?» Ну и получается спор: пить или не пить. Так и до беды недалеко. Вот и все.
После разбирательства старшина решил: будь что будет, а оставшееся вино, выигранное Кантором, он все равно допьет.
На восьмой день старшина трижды побывал в корчме, а когда собрался зайти в четвертый раз, то увидел сквозь окно витрины, как маленький парикмахер и большеносый жестянщик жестами подзывают его к себе.
– Как ты думаешь, все законы мы соблюли? – обратился старшина к Кантору.
Пес обрадованно поднял голову и, посмотрев на хозяина, радостно завилял хвостом.
– Все равно дежурство наше подошло к концу, и стаканчик вина не принесет никакого вреда. Раз уж выиграли, выигрыш нужно получить сполна. – И Чупати поправил портупею.
Кантор охотно пошел за хозяином.
Однако войти в корчму им так и не удалось: из-за угла выскочил молодой сержант – ученик Чупати, которого старшина посвящал в сложное искусство сыскного дела.
– Начальник, – тяжело дыша от быстрого бега, произнес сержант, – тебя срочно вызывают в управление.
– Вот это да! – воскликнул старшина, бросив взгляд на Кантора.
– Случилось какое-то ЧП, – начал объяснять сержант. – Все управление на ноги поднято.
– ЧП? – Глаза у Чупати оживленно загорелись.
– Только быстрей пошли, а то ведь мне приказали тебя срочно разыскать…
Чупати свернул в первую же боковую улочку, чтобы, чего доброго, кто-нибудь из знакомых не увидел его на этой злополучной площади.
Волнение, охватившее старшину, передалось и Кантору, который подумал, что, быть может, их снова пошлют на расследование какого-нибудь трудного и загадочного происшествия. По желанию хозяина пес мог целый день лежать лодырничая, однако по-настоящему счастливым он чувствовал себя только тогда, когда занимался расследованием какого-нибудь дела. Природные качества овчарки требовали выхода энергии, да и хозяин был по-настоящему хозяином только тогда, когда они шли по следу. В таких случаях пес и хозяин представляли собой единое целое.
Капитан Шатори сидел за старым письменным столом и сосредоточенно читал какое-то дело. Временами он краешком глаза поглядывал на правый угол стола, где между бумагами лежал маленький коричнево-черный щенок, чья смешная, с крупными глазами голова то и дело свешивалась со стола.
«Упадет ведь, бедолага», – подумал капитан и протянул руку, чтобы отодвинуть щенка от края стола.
Маленькие кривые лапы щенка мяли лежавшие на столе бумаги.
– Тончи, назад! – строго приказал Шатори.