Капер Его Величества
Шрифт:
Тихими хрипловатыми голосами напевают матросы, заканчивая приборку.
Журчит вода в шпигатах.
Вскрикивают и стонут пытаемые французы. Это те, кто по своей глупости не захотел по первому требованию расстаться с деньгами, полученными при дележе. Отдадут. Вместе со здоровьем.
С кватердека раздается:
«Все на брасы! В дрейф ложись!»Флаг приспущенный не вьется.Оборвалась чья-то жизнь.Как ведется меж матросов,Тело в парус завернут,Оплетут покрепче тросомИ за борт его столкнут.Ни креста, ни глади моря,Ни единого цветка.Только волны, только зориНад могилой моряка.У Брайана Лича, капитана «Блаженного Уильяма», всегда перехватывало горло, когда песня доходила до этого места.
Перехватило и в этот раз. Он даже закрыл глаза, в уголках которых загорелись две горючие слезинки. Что было неуместно, поскольку в каюте, где на широкой постели под пропотевшими простынями расположился измотанный лихорадкой капитан, происходил как раз военный совет.
Присутствовали все помощники капитана корабля. Роберт Каллифорд, Сэмюэль Берджесс и Уильям Мэй. Они стояли в изголовье капитанской кровати, держа свои шляпы на сгибе левой руки, правой опираясь на рукояти торчащих из-за пояса пистолетов.
Обсуждался один вопрос: что делать дальше?
– Так вы считаете, что со второй частью этого золота нам можно попрощаться?
Роберт Каллифорд кивнул:
– Мы можем простоять здесь до второго пришествия, обыскивая джунгли. Дикари надежно спрятали сундук.
– А может, выбросили в какое-нибудь болото в качестве жертвы своим богам, – добавил Берджесс.
– А точно ли деньги были у них?
– Похоже на то. При нашем появлении их главный, то ли вождь, то ли жрец, покончил с собой. Он сообразил, за чем мы явились и что с ним можем сделать.
Лич несколько раз тяжело вздохнул. Полежал несколько секунд с закрытыми глазами.
– Там что, больше никого не осталось в живых после вашего посещения? Некого допросить?
Берджесс усмехнулся и почесал лысый затылок.
– Это все равно что допрашивать обезьян. Пользы не намного больше.
– Понятно. А что вы скажете об этом шотландце? Как его зовут? Кидд?
– Именно так, капитан, – ответил Каллифорд. – Уильям. И надо заметить, он немного блаженный. На мой взгляд.
Все засмеялись.
Даже на губах лежащего появилось некое подобие улыбки.
– Тем не менее я не считаю, что с ним все ясно. Не исключено, что он что-то знает.
– Знает?! Так расспросите. Допросите!
Каллифорд почесал пальцем рваную ноздрю:
– Расспросить? Я его уже расспросил. Прямо на месте. Тогда же у меня создалось впечатление, что он немного не в себе. Дикари приняли его за бога и оказывали ему, судя по всему, божеские почести.
– Что ты имеешь в виду?
Каллифорд хмыкнул и почесал другую ноздрю:
– Он сказал, что они его облизывали.
Берджесс и Мэй открыли свои пасти, готовясь захохотать. Но Лич был не расположен шутить.
– Облизывали? Интересно.
– Поэтому я решил взять его с собой. Будем внимательно за ним следить.
– Он что, по-вашему, прячет сорок фунтов золотых монет в карманах панталон?!
Каллифорд не любил, когда над ним смеялись. Лицо у него дернулось.
– Он придет в себя, надеюсь. Перестанет считать себя богом, ведь облизывать мы его не станем, как вы понимаете. Тогда мы с ним поговорим.
Берджесс покачал лысой головой:
– По-моему, пустой номер, я бы его вздернул.
Каллифорд раздраженно покосился на него:
– Ты бы вообще всех вздернул, у кого есть шея.
– Надо взять его с собой, – сказал тугодум Мэй. – Чем мы рискуем?
Капитан согласился:
– Конечно, возьмем. Но, чтобы обезопасить себя от его хитростей, перед входом в любую гавань будем сажать его на цепь. Не верю я что-то в живых богов. Даю голову на отсечение, парень нас дурачит.
– Может, просто набивает себе цену, боится, что мы оставим его на берегу вместе с французами? Они, я думаю, уже догадались, по чьему совету мы выпотрошили их карманы.
– Да, Каллифорд, и это возможно. Поэтому помните о цепи. Кроме того, если он сделает попытку бежать…
Через открытое окно в каюту влетел тяжелый, мучительный стон. Еще один француз расстался со своим временным богатством. Капитану, похоже, чужие страдания приносили облегчение.
– Так вот, если он сделает попытку бежать, ему спокойно можно вставлять фитили между пальцев. Значит, он действительно что-то знает.
Мэй наморщил лоб и осторожно спросил:
– Как же мы увидим, что он собрался бежать, если он будет сидеть на цепи?
– Однажды мы «забудем» посадить его на цепь или «забудем» закрыть замок, – пояснил Каллифорд.
– А-а, – протянул тугодум, но никто не был уверен, что он все понял правильно.
В то же открытое окно из влажно-душной бездны тропической ночи влетела огромная мохнатая бабочка и, шумно попетляв под деревянным потолком, присоединилась к кучке насекомой мелочи, осадившей тусклый масляный фонарь.
Брайан Лич сказал:
– Вы мне ничего не рассказали о мусульманине.
– Его зовут Базир. Сопровождал груз на «Порт-Ройяле». Родом индус. Надзирал за торговлей в Сурате. От Великого Могола. На лбу шрам.
Коротко доложив все ему известное, Мэй вытер вспотевший от напряжения лоб.
– Зачем он нам нужен? – спросил капитан.
– Выкуп? – неуверенно предположил Берджесс.
– Ты предполагаешь, мы можем потребовать выкуп с Великого Могола? – с нескрываемой иронией спросил Лич.
– Потребовать-то мы можем…
– Но вряд ли получим.
– Да я бы и не советовал пробовать.
– Почему, Роберт?
– Во-первых, этот Базир не родственник, а всего лишь чиновник.
– А во-вторых?