Капер Его Величества
Шрифт:
Он отнесся к этому спокойно – наименьшее из предстоящих сегодня неудобств.
Интересно, кем они все же его считают?
Наконец процессия приблизилась.
Впереди беременная. «Нет, – сказал себе шотландец, – если заставят принимать роды, откажусь. Пусть делают что хотят».
Беременная представляла собой огромное черное пузатое чудовище в легких соломенных одежках. Щеки у нее были изъедены серыми оспинами, в некоторых скопились озера пота. Ноги с белыми пухлыми ступнями были широко расставлены, как будто она собирается родить прямо на месте. Глаза
«Чего она от меня хочет?» – панически думал моряк, стараясь придать своему лицу самое непроницаемое выражение.
– Ама! – заявил одноглазый, и беременная начала мелко-мелко трястись.
Глаза ее закрылись полностью. Соломенная одежка осыпалась с верхней части туловища, и глазам Кидда предстали громадные, как винные мехи, груди.
– Ама! – повторил жрец.
«Что этому гаду надо?» Кидд недовольно обернулся в его сторону.
Одноглазый словно бы все понял. Медленно он приблизился к трясущейся женщине и мягко положил ладони ей на живот. Потом повернулся к Кидду, как бы говоря: «Вот так надо».
Ну, если всего лишь это…
Стараясь двигаться как можно величественнее и плавнее, моряк двинулся к беременной женщине. Приподнял руки, подержал их на весу, уговаривая подчиниться следующему приказу, и положил на живот.
Ничего страшного не произошло. Было даже чуть приятно.
Клото и Атропо тут же отвели женщину в сторону.
Перед Киддом предстали носилки. Уильям не обладал ни малейшими медицинскими познаниями, но сразу же определил, что лежащий перед ним человек – не жилец. Левое плечо его было разворочено, как будто по нему раза три-четыре рубанули тяжелым топором, живот вздулся, суставы страшно опухли. Он был без сознания.
Жрец и здесь научил, что делать.
Оказывается, необходимо всего лишь опустить ладонь на раскаленный лоб и подержать несколько мгновений.
После того как Уильям проделал это, родственники умирающего бросились перед ним в пыль и стали биться головами о землю.
Это очень не понравилось Кидду. «Хорошенькое дельце, – подумал он. – А если завтра этот парень умрет, а умрет он обязательно, а беременная отдаст концы при родах или родит мертвенького…»
Додумать ему не дали. Жрец подвел к нему пару молодых соплеменников.
Юноша и девушка.
Девушка и юноша.
Так это же жених и невеста!
Несмотря на жару, Кидда бросило сами знаете во что – в холодный пот.
А жрец между тем командовал. Он взял девицу за руку и повел к хижине.
Не потащил, а именно повел.
Жених при этом не выразил ни малейшего желания протестовать.
Вслед за этим старик со всякими деликатными ужимками приблизился к Уильяму и стал ему знаками объяснять, что ему тоже надлежит прогуляться в сторону хижины.
«Черт знает что!» – от всей души подумал Уильям.
Старик настаивал. Мягко, но настаивал.
Уильям посмотрел на жениха. Тот тут же упал на колени и закрыл глаза, как давеча это делала беременная.
Ну что с вами делать!
Пришлось подчиниться силе обычая. В хижину войти можно, но никто же не заставляет его делать там
Даже месячное воздержание никак не сказывалось в его организме.
При этом он понимал: предпринимать что-то надо!
Больной может умереть завтра или послезавтра, а вот то, что он отказался от выполнения своих особых обязанностей, станет ясно немедленно.
Эти идиоты его тут, кажется, обожествляют, но станут ли они это делать, когда окажется, что он… Это нехорошо, это оскорбительно! Он обратился к себе с аргументированной речью, в которой пытался доказать, что надо, надо сделать то, чего от него все так ждут. Но ему самому его собственные аргументы казались неубедительными.
Девушка сидела в углу на корточках, с закрытыми глазами. Вела себя так, как ее научили, небось все в деревне считают ее счастливой, небось старики и не помнят, когда в последний раз к ним наведывался белотелый посланец небес.
Что же делать, в конце концов?!
Эти, на улице, наверное, уже удивляются.
Как же им объяснить, что он не может заниматься этим без душевной склонности?
Катастрофа. Сейчас она откроет свои белки.
Девушке действительно надоело ждать, и она начала приоткрывать глаза.
И это было подобно грому.
Настоящему грому.
Такому, что донесся со стороны деревни.
Уильям Кидд не без усилия стряхнул с себя одурь. В деревне стреляют.
Не просто стреляют, палят!
Кто там может стрелять?
Радуясь, что ему, по всей видимости, не придется работать специалистом по первой брачной ночи, Уильям выскочил наружу. Картина его взору открылась красивая, но устрашающая.
Деревня полыхала.
Каждый дом – костер.
Между домов, вопя, носятся люди и свиньи. Видимо, в деревне имелся загон, а теперь он полыхал, как все прочие постройки. Но не на свиньях остановилось внимание Кидда.
На людях.
Часть их была очень странно одета. Никаких набедренных повязок, никаких перьев в голове.
Шляпы, штаны, сапоги. В руках – пистолеты и шпаги.
Сначала ему показалось, что это экипаж «Веселого бретонца» пришел ему на помощь. Но, присмотревшись, а главное, прислушавшись, он понял: это не французы.
А кто, дьявол их разрази?!
Британцы! Отдельные выкрики, доносившиеся до Кидда, звучали по-английски.
И явно не регулярные войска, если судить по экипировке. Это открытие не уменьшало количество недоуменных вопросов, роившихся в голове Уильяма. Например, он не представлял себе, как можно объяснить появление пиратской команды здесь, в горах, за столько миль от побережья.