Капер
Шрифт:
— А когда вы уплывете? — спросил командир гарнизона.
— Мы недолго здесь пробудем, — заверил я.
Объяснив лейтенанту Бадвину Шульцу, что сделать с оружием испанцев и как организовать их охрану, я пошёл в дом алькальда. Ворота во двор были нараспашку. Недавно по двору прошел конь и оставил свежие «каштаны», вокруг которых уже вились мелкие серые мухи. Крыльцо в пять ступенек сверху защищал деревянный навес. Дверь с надраенной бронзовой рукояткой, но без молотка, была не заперта. Внутри дома стоял прохладный полумрак. Из вестибюля влево и вправо шли анфилады в три комнаты, судя по скромной обстановке — столы, стулья и по одному шкафу на комнату — рабочие места местных чиновников. Из крайних комнат наверх вели деревянные
Я взял колокольчик и позвонил. Он был тяжелее, а звон чище и громче, чем я предполагал. Видимо, из чистого золота.
В соседней комнате послышались шлепающие, неспешные шаги. Дверь, ведущая в ту комнату, осторожно приоткрылась, в щель просунулась курчавая голова негра. Выпученные глаза, которые, чудилось, состоят из одних белков, уставились на нас с лордом. На лице не было никаких эмоций, а в глазах — мыслей.
— Заходи, не бойся, — пригласил я на испанском языке.
На среднего роста, худом негре была холщовые рубаха с короткими рукавами и короткие штаны, серовато-желтые, словно их долго терли о камни, из которых сложены городские дома. Босой. Ступни широкие и, судя по тому, как они шлепали по полу, у раба плоскостопие.
Он поклонился нам и, не разгибаясь, произнес:
— Чего изволите, синьоры?
— Позови алькальда, — распорядился я.
— Его нет, — сообщил негр.
— Разогнись! — приказал я, а когда он выполнил приказ, спросил, глядя рабу в выпученные глаза: — Где он?
— Синьор ускакал, синьор, — ответил негр, честно пялясь в мои глаза. — Как услышал выстрелы, приказал привести коня и ускакал на неоседланном.
— Кто еще в доме? — спросил я.
— Только слуги и женщина синьора, — ответил он.
— Сеньор бросил жену?! — удивился Вильям Стонор.
— Она не совсем жена, синьор, — пояснил негр. — Из местных.
— Пригласи ее сюда и принеси нам вина, — отдал я распоряжение.
— Какого вина, синьор? — поинтересовался раб.
— Любимое вино твоего бывшего синьора, — ответил я.
Заодно узнаю, что за человек алькальд Номбре-де-Диос. Скажи, какое пьешь вино, и я скажу, кто ты.
Мы с лордом сели за стол. Подушка на стуле была очень мягкая. Не удивлюсь, если узнаю, что алькальд страдает геморроем. Вильям Стонор взял подсвечник. Судя по гримаске, вес предмета удивил его.
— Я думал, позолоченный! — радостно произнес лорд. — Слухи о богатстве здешних испанцев подтверждаются, — сделал он вывод. — Если не возражаешь, возьму подсвечник в счет своей доли.
— Можешь и колокольчик захватить, тоже золотой, — предложил я.
— Так и сделаю, — согласился он.
Серебряный кувшин емкостью литров на пять принесла индианка лет пятнадцати, гибкая, с почти плоской грудью. Черные густые волосы собраны на макушке в замысловатое сооружение, из которого свисали назад два хвостика. Лицо со смугловатой кожей казалось закаменевшим, а большие черные глаза смотрели как бы сквозь нас. Одета в красно-сине-зелено-желтую рубаху навыпуск и длинную черную юбку из тонкой материи, которая прилипала к стройным ногам. Тоже босая. Маленькие узкие смуглые ступни, как бы выныривавшие из-под юбки, бесшумно касались пола, который был то ли из красного дерева, то ли покрашен в красный цвет. Она поставила на стол кувшин с вином, затем взяла с полки два серебряных кубка.
— Я бы такую красивую не бросил на расправу солдатне, — сказал я Вильяму Стонору на английском языке.
Не думаю, что индианка понимает по-английски, но, видимо, уловила смысл фразы, потому что налила вина и подала сперва мне, а потом только лорду, хотя он сидел ближе. После чего отошла к буфету и стала там, сложив руки на плоском животе.
Вино было крепленое и излишне сладкое. Значит, алькальд был слюнявым самодуром. Наверняка он уже мертв, иначе бы его привели сюда. Вильяму Стонору вино понравилось, хотя на слюнтяя не похож. Или я не все о нем знаю. Если вино понравилось англичанину, француз пить не будет. Я не стал привередничать, допил кубок и показал индианке, чтобы наполнила по-новой.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Синьор называл меня Юдифь, — ответила она.
— Не удивлюсь, если нам сейчас принесут его голову, — пошутил лорд Стонор, протягивая ей и свой кубок.
— Давно живешь у него? — поинтересовался я.
— Столько лун, — ответила Юдифь, показав восемь пальцев.
— А как попала сюда? — спросил я.
— Синьор напал на мое племя, убил мужчин, а женщин и детей привел сюда, — рассказала она.
Послышались громкие шаги — кто-то бегом поднимался по лестнице на второй этаж. Дверь распахнулась, и в комнату влетел Ричард Тейт. Выражение лица, как у кокаиниста в первые секунды после втягивания «дорожки».
— В подвале золото и серебро! Много! — радостно проорал он от двери.
— Не кричи, а то распугаешь его, — тихо попросил дядя и жестом приказал Юдифи, чтобы наполнила вином еще один кубок. — Много — это сколько?
— Штабель золотых слитков и штабель серебряных. Золотые весом фунтов по двадцать пять, их немного, а серебряные весом по тридцать пять-сорок фунтов и штабель из них длиной футов шестьдесят пять, шириной десять и высотой двенадцать. И еще два сундука с изумрудами и один с жемчугом, — отрапортовал неудачливый дуэлянт.
Вильям Стонор сразу растерял свое равнодушие и позабыл о вине.
— Охрану выставил? — первым делом спросил он.
— Нет, — виновато ответил племянник и собрался было рвануть исправлять ошибку
— Выпей вино, — разрешил дядя, вставая из-за стола.
В подвале было прохладно и пахло сыростью. Свет, падающий через открытые двери, словно наполнял пламенем золотые слитки, из-за чего серебряные, до которых он не добирался, казались обычными кирпичами из белой глины. Перед слитками стояло десятка полтора англичан, голландцев и немцев. Они неотрывно смотрели на слитки и не шевелились, словно были уверены, что могут вспугнуть мираж и расстаться с ним навсегда. Сундук с жемчугом был больше двух соседних и наполнен доверху. Жемчужины среднего качества, но попадались и крупные, а также розовые и черные. Я не был любителем жемчуга, потому что жил в те времена, когда научились делать искусственный, но в таком большом количестве даже мне показались сказочным сокровищем. Один из сундуков с изумрудами был набит до краев, а второй заполнен всего на две трети. Камни необработанные. Некоторые большого размера. Даже если потеряют при огранке треть или половину, все равно будут великоваты для перстня или сережек.
— Пусть сюда снесут все драгоценности, которые захватят в городе, и здесь их поделим, — предложил я.
— Согласен, — хрипло, будто сорвал голос, произнес Вильям Стонор.
— Назначь смешанные караулы, чтобы было по одному человеку с каждого корабля, — приказал я Бадвину Шульцу. — Что-либо выносить из подвала только в присутствии меня и лорда.
— Будет сделано! — также хрипло произнес лейтенант.
Наверное, уже подсчитывает, сколько перепадет ему. По самым скромным прикидкам, за вычетом доли английской королевы и оранского князя, каждый матрос получит слиток серебра и что-нибудь еще, а офицер в три раза больше.