Капер
Шрифт:
33
Несмотря на сиесту, почти все население Номбре-де-Диос высыпало на берег, чтобы поприветствовать испанскую эскадру из трех галеонов и каравеллы. В их колониальном захолустье так мало событий. Скуку время от времени разбавляют прибытие сухопутного каравана из Панамы или кораблей из Картахены, Сантьяго или — о великое событие! — прямо из метрополии. В том, что прибыли именно испанцы, никто не сомневался. Они ведь знают эти корабли, что называется, в лицо. То, что галеоны немного пострадали в бою, никого не насторожило. Галеоны встали на якорь, а каравелла сразу пошла к молу. Вслед за ней к берегу устремились три баркаса, по одному от каждого галеона, наполненные солдатами в испанских шлемах и кирасах. Наверное, кому-то показалось странным, что солдаты вооружены до зубов, но тревогу никто не поднял. Только когда эти солдаты, разбившись на отряды, молча побежали к холму, на котором
Когда мой фрегат встал на якорь на рейде, в Номбре-де-Диос было тихо и спокойно, будто ничего и не произошло. Наши солдаты деловито обыскивали дома и выносили все ценное на улицу. Там добычу грузили на телеги и отправляли в порт, на территорию склада, заполненного почти полностью мешками с перцем и кошенилью. Вильям Стонор, командовавший этой операцией, находился в доме алькальда, в той самой комнате, в которой мы пили вино в прошлый раз. Выпили и на этот раз, причем в компании нового алькальда, старого человека, переставшего удивляться чему бы то ни было. На его сухой узкой голове, покрытой коричневыми пигментными пятнами, осталось несколько перьев седых волос, которые, впрочем, торчали в разные стороны очень боевито, а вот седые длинные усы и коротенькая жиденькая бороденка свисали обреченно.
— С эскадрой из Кадиса мне должна приплыть замена. Жаль, что вы опередили ее, — сказал он спокойно, точно замена всего лишь опоздала к нему на обед. — Хочу умереть на родной земле.
— Мы не будем этому мешать. Подремонтируем корабли, погрузим добычу и тоже отправимся домой, — заверил я. — Когда будет следующий караван из Панамы?
— Только вчера ушел, так что не скоро, — ответил алькальд.
— В подвале около двадцати ластов серебра и фунтов триста золота, — сообщил лорд Стонор. — Ни изумрудов, ни жемчуга на этот раз нет.
— По распоряжению губернатора золото, серебро и драгоценные камни сразу переправляются в Картахену или Сантьяго. Там гарнизоны больше, — рассказал алькальд. — Вам повезло, что не успел отправить привезенное последним караваном.
— Зато на этот раз выгребем весь перец и кошениль. Тоже неплохая добыча, — сказал я.
Вильям Стонор выдавил кислую улыбку и выдал цитату из Библии, как обычно, не в масть:
— «Во время сытости вспоминай о времени голода, во время богатства — о бедности и нужде».
За пять дней мы починили галеоны настолько, чтобы дотянули до Европы. В нашем распоряжении было много бесплатных специалистов, которые трудились не за страх, а из желания поскорее избавиться от нас. Все золото, серебро, в том числе захваченное на каравелле и отобранное у местных жителей, пушки и оружие погрузили на фрегат. Никто не возражал, потому что у фрегата больше шансов добраться домой, а, согласно уговору, за погибших во время всего похода их долю получат родственники, причем в тройном размере. Сверху завалили мешками с кошенилью и перцем. Остальное погрузили в галеоны и каравеллу. Последнюю заполнили всего на две трети, поэтому я назначил на нее капитаном Ричарда Тейта. Он самый боевитый из моих молодых помощников, но при этом и самый плохой судоводитель. Вильям Стонор предпочел остаться на фрегате. Операцию по захвату Номбре-де-Диос он провел великолепно, однако в морских сражениях предпочитал быть наблюдателем.
— «Все мне позволительно, но не все полезно», — оправдал он свое поведение цитатой из Библии.
Это был первый случай, когда, по моему мнению, цитата ложилась на тему.
34
Атлантический океан на этот раз пересекли, не потеряв никого. В шторм попадали дважды, но оба раза, сделав выводы из предыдущего перехода, я приказывал время от времени поднимать штормовой стаксель и перемещаться поближе к галеонам и каравелле, которые штормовали под такелажем. В итоге все вместе вышли немного южнее Ирландии. В Кельтском море нас потрепало в третий раз, но не сильно и всего сутки, снесло к юго-западной оконечности полуострова Корнуолл. Мы обогнули его и на следующий день оказались возле острова Уайт. Лорд Стонор попросил высадить его вместе с собратьями по плену в Саутгемптоне. Я решил заодно продать там часть добычи. В Саутгемптоне цены были выше. Да и если все
По предложению Вильяма Стонора мы с ним перебрались на постоялый двор неподалеку от пристани. Эти заведения во всех странах строятся одинаково, лишь с небольшими поправками на климат, и не меняются веками. Этот был большой, ухоженный, с каменным первым этажом и деревянным вторым. По заверению лорда Стонора — лучший в городе. Обслуживание в нем было на высоте. Едва мы вошли на территорию постоялого двора, как к нам сразу бросились трое слуг. Двое попытались отнять багаж у наших слуг, но получили достойный отпор. Вильям Стонор предупредил, что обслуга на постоялых дворах — сообщники разбойников. Первым делом по весу багажа пытаются определить, нет ли в нем большой суммы денег: золото и серебро при малом объеме весят много. На постоялом дворе не украдут, с этим здесь строго, но наводку кому надо дадут. Хотя у нас с собой не было крупных сумм денег и отправляться дальше по суше мы не собирались, наши слуги отнеслись к предупреждению со всей серьезностью. Третий слуга провел нас с лордом на галерею, где открыл две комнаты, большие и светлые. В каждой было по большому окну с деревянной рамой, в которую вставлены прямоугольные куски стекла размером сантиметров двадцать на пятнадцать, почти прозрачного. Возле правой стены находился небольшой камин, чисто для обогрева помещения, и табурет с дыркой и широкогорлым глиняным кувшином под ней. Возле левой стены, на которой висел ковер с тремя девицами на лугу, находилась кровать под коричневым балдахином, с тремя подушками и двумя шерстяными одеялами темно-синего цвета, а рядом — невысокий комод с прямой крышкой. Вслед за мной в комнату ввалились двое слуг, которые до этого порывались отнять мой багаж у Йохана Гигенгака. Один тут же начал растапливать камин, хотя день был сырой, но не холодный. Топили камин каменным углем, для чего переделали решетку. Второй слуга предложил мне сесть на кровать и ловко стащил с меня сапоги, пообещав мигом начистить их до блеска. Едва он вышел из комнаты, как ввалился тучный мучжина лет сорока трех, страдающий отдышкой. Сальные волосы на голове блестели, как мокрые. Блестело и сальное круглое лицо с короткой бороденкой, раздвоенной не по моде. Поверх вылинявшей красной рубахи надета черная кожаная безрукавка. На левом запястье тонкий серебряный браслет, напомнивший мне о турецких и египетских отелях «все включено»: сейчас и мне наденут на руку такой браслет, после чего буду бесплатно есть и пить на постоялом дворе всё, что захочу и сколько захочу.
Поприветствовав меня, мужчина представился Уилом Бретеном, хозяином постоялого двора, после чего поинтересовался:
— Мистер иностранец будет кушать в комнате или за общим столом? Если за общим, то шесть пенсов, а если закажет что-то особое, то как выйдет. Кухня работает целый день, приготовит любой заказ. Можете прямо сейчас заказать. Есть жареный каплун и свинина.
Англичане, по их мнению, пока питаются лучше, чем остальная Западная Европа. В их рационе много мяса и рыбы и мало каш и бобовых. Даже бедняки, живя в халупах, едят не хуже королей. Мясо здесь дешевле, чем на материке. Причем птиц едят всех, за исключением падальщиков. Дороже всех ценился лебедь — шесть с половиной шиллингов. Аист стоил четыре шиллинга, пеликан — два, гусь — полтора, цыпленок — четыре пенса, черные дрозды — шиллинг за дюжину, жаворонки — восемь пенсов за дюжину,
— Буду есть в комнате, вместе с лордом Стонором, — ответил я. — Пока не голоден.
С удовольствием бы помылся в ушате, но такую услугу на английских постоялых дворах пока не оказывают. Дожди здесь идут так часто, что непонятно, зачем еще дома мыться?!
— Милорд так и сказал, но я решил уточнить, — улыбаясь так, будто путем непомерного насилия мозга правильно вычислил мой ответ, произнес Уил Бретен. — Музыкантов будете заказывать? Их надо предупредить заранее.
— Избави бог! — молвил я.
Хозяин постоялого двора опять улыбнулся правильности своих прогнозов, после чего вручил мне ключ от висячего замка, на который закрывалась комната, пожелал приятного отдыха под крышей его заведения и ушел.
Я подождал, когда слуга принесет начищенные чем-то жирным сапоги. Он долго объяснял мне, что теперь они не пропустят ни капли влаги, пока я не догадался и не дал ему маленький и легкий серебряный пенни.
Вечером на постоялый двор прибыли три фургона, пассажиров которых я из-за громких криков и позерства принял бы за цыган, если бы не имели чисто английскую внешность. Я в это время сидел после сытного ужина на галерее, выковыривал из зубов остатки оленины в перечном соусе и размышлял о тяге некоторых людей к бродяжничеству. Сам принадлежу к таким. Если мы существуем, значит, это зачем-то надо природе. Вот я и думал, зачем? От купцов, ученых и даже воинов хоть какая-то польза есть, но ведь многие шляются просто так, без смысла и без цели.