Капитализму в России не бывать!
Шрифт:
Разбирать те немногочисленные его проекты, которые он продумал только вчерне, видимо, смысла нет. Гораздо важнее остановиться на двух идеях, которые, как говорят, владели им в последние месяцы его жизни.
О проекте «Голгофа» написал отставной полковник госбезопасности Михаил Любимов. Некоторые авторы считают это выдумкой писателя-чекиста, однако ссылку на данный проект я встречал в книге известного радетеля «народных предприятий» В.Белоцерковского и в ряде других публикаций. Будто бы Андропов укорял советских людей в том, что они не ценят социализм. А потому их следовало бы на десяток-другой лет бросить в омут капитализма, чтобы они на собственной шкуре почувствовали звериную суть капиталистического строя и уже сознательно стали бы бороться за восстановление социализма. Эта версия удивительно созвучна идеям некоторых современных троцкистов, которые винят трудящихся СССР в том, что они исковеркали марксизм, а потому должны снова вернуться в капитализм, чтобы затем свергнуть его и строить социализм уже без русских выкрутасов, а строго по учению классиков (об этих советчиках не раз писал профессор Сергей Кара-Мурза).
Менее известна версия о «Лонжюмо» Андропова, я нашёл её в Интернете. Будто бы Андропов, рассматривая СССР как единую гигантскую корпорацию, которая уступает капиталистическому миру в силу отставания методов управления, решил направить группу советских управленцев на семинар в Международный институт системных исследований в Вене, где они повседневно обсуждали проблемы теории и практики управления с американскими специалистами. Суть работы этой группы заключалась в том, что днём они выслушивали советы американских менеджеров, а вечером в своём кругу разбирали, почему и каким образом принятие этих предложений приведёт к развалу советской экономики. В итоге группа должна была бы выработать такие методы управления, которые, с одной стороны, отвечали современному состоянию мировой науки, а с другой — были бы применимы к условиям советской экономики. Подобно тому, как Ленин создал в Лонжюмо школу для подготовки кадров революционеров для свержения царизма, Андропов будто бы хотел готовить кадры для революции в советской экономике.
Говорят, наиболее активные деятели «демократического» толка, активно осуществлявшие горбачёвскую «перестройку» и проводившие либеральные реформы в правление Ельцина, были слушателями этой школы, созданной Андроповым.
Но если от предположений перейти к обоснованным гипотезам, то можно попытаться предсказать те шаги, какие Андропов неизбежно должен был бы предпринять. Он не мог не понимать, что, как выходец из спецслужб, остаётся «чужаком» для партийного аппарата. Партийным боссам совсем не нравилось то, что они снова оказались под надзором у КГБ, и они предпочли бы иметь на посту Генсека своего человека. Так что не только по соображениям борьбы с коррупцией, но и ради сохранения власти ему пришлось бы вступить в острую борьбу с верхушкой партийного аппарата. А такую вольность не всегда мог позволить себе и сам Сталин.
Андропов мог рассчитывать на замену партийных руководителей выходцами из КГБ. Эта борьба, вероятно, не ограничилась бы только самым «верхом», а захватила бы областной и даже районный уровень, так что дело могло бы дойти до гражданской минивойны. Партийные боссы, хотя и превратились уже во многом в вельмож, всё же как-то руководили регионами, охватывая и промышленность, и сельское хозяйство, и культуру, и идеологию, обладали опытом организации жизни на местах. «Чекисты» и раньше, будучи приставленными к партийным боссам, пытались вникать в состояние дел на местах и посылали в центр свои докладные записки с оценкой деятельности руководства. Иначе говоря, они были в курсе местных дел, но всё же выступали как соглядатаи, а не организаторы, и потому, вероятно, были бы худшими руководителями, чем партийные секретари.
Смерть, наступившая 9 февраля 1984 года, помешала Андропову полностью воплотить в жизнь хотя бы один свой замысел. Да и обстоятельства его смерти его тоже окутаны тайной. Одни утверждают, что он умер во время операции, на которой настоял вопреки рекомендациям врачей. Другие говорят, что люди брежневского клана, которые оставались и в КГБ, отключили ему аппарат искусственной почки. Да это и не так существенно. Андропов «на троне» мог быть только временщиком, время его пребывания там было отмерено без излишеств.
«Не знаем общества, в котором живём…»
И всё-таки в томах пустопорожних сочинений Андропова есть одна весьма плодотворная идея. Он сказал в одном из своих выступлений, что мы не знаем общества, в котором живём. Это была очень смелая мысль для руководителя правящей партии, которая до того 65 лет, как считалось, уверенно вела советский народ по пути строительства коммунизма.
Если бы эта идея послужила толчком к широкой дискуссии, к непредвзятому исследованию советского общества, каким оно сложилось, к углублённой разработке его проблем, ей бы не было цены. Но Андропов вряд ли допустил бы выход за строго установленные марксистской теорией идеологические рамки. А без реального изучения общества эта идея оказывалась разрушительной, как и всё, что делал этот скрытый либерал, рядившийся под принципиального коммуниста.
«Подлесок»
Андропов пришёл к власти, опираясь на КГБ. Своих людей в Политбюро (да, пожалуй, и во всём ЦК) у него не было, если не считать им же рекомендованного Горбачёва. Этот прихвостень, возглавлявший парторганизацию Ставропольского края, где находилась всесоюзная здравница Минеральные воды, всегда старался услужить приезжавшим туда на лечение высшим руководителям партии и страны. Даже аскета Суслова он умилил, когда открыл в крае музей этого партийного босса.
Познакомился Горбачёв и с Андроповым, которому однажды высказал такую мысль: дескать, нельзя, чтобы в руководстве партии были одни только люди почтенного возраста. Вот как в лесу: есть там могучие деревья, но есть и подлесок, который со временем вырастет и продолжит жизнь леса.
Андропов, видимо, счёл, что такой деятель ему пригодится. После внезапной смерти секретаря ЦК КПСС Кулакова, отвечавшего за сельское хозяйство, по рекомендации Андропова на его место был избран Горбачёв. Вскоре он стал сначала кандидатом в члены Политбюро, а затем и полноправным членом этого органа. Приветствуя своего нового коллегу, Андропов напомнил ему фразу о «подлеске».
В числе тех, кого Андропов ввёл в высшие органы власти, были также Николай Рыжков будущий советский премьер-министр и «плачущий большевик», и Егор Лигачёв, прославившийся поддержкой статьи Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами» и обращённой к Ельцину фразой «Борис, ты не прав!».
Уже после того, как он стал Генсеком, Андропов вызвал из Ленинграда в Москву члена Политбюро Романова, которого незадолго до того сам же скомпрометировал, известного своим жёстким стилем руководства. Вернул с Кубы и получившего такую же известность Воротникова, которого сначала поставили на место Медунова во главе парторганизации Краснодарского края, а затем сделали председателем Совета Министров РСФСР и ввели в состав Политбюро. В Политбюро линию Андропова поддерживали Алиев (член этого высшего органа) и Шеварднадзе (кандидат в члены), всецело обязанные ему своей карьерой. Остальных членов и кандидатов в члены Политбюро Андропов, видимо, убрал бы, если бы успел.
Как видим, руководящие кадры, подобранные Андроповым, менее всего подходили на роль спасителей разваливающейся экономики и потерпевшей полный крах идеологии.
Закончив свой путь разрушителя, Андропов оставил после себя самую некомпетентную и продажную верхушку партии и государства за всю историю СССР.
Глава 9
Иуда Горбачёв — гений дезорганизации
Акт о капитуляции СССР