Капитан 'Аль-Джезаира'
Шрифт:
– Позвольте только мне сказать вам еще кое-что: я так благодарен вам!
Роже радостно улыбнулся - Луиджи Парвизи спасен!
* * *
Лишь с большими трудами удалось супругам Мариво и де ла Виню удержать молодого итальянца от безрассудного поступка. Луиджи так и горел сумасбродством, несбыточными планами: прорваться в резиденцию дея и добиться выдачи жены и ребенка.
– Я должен знать, что с Рафаэлой и Ливио, - возражал он в сотый раз на деловые и успокоительные доводы друзей.
– Если судьба была к ним милостива и даровала им жизнь, их во что бы то ни стало
Мучительные страхи несчастного отца можно было понять. Да, уводить людей в рабство - гнуснейшее преступление, и оно не должно остаться без возмездия. Но как же собирается Парвизи его осуществить? В одиночку? Один против пусть и малочисленной, но организованной и сплоченной силы? Невозможно! Будь здесь Пьер Шарль, может, он сумел бы что-то посоветовать...
– Дождитесь моего кузена, Луиджи, - предложил де ла Винь.
– Он великий знаток всего и всех в регентстве.
Друзья правы, полностью правы. Но, Боже, как горько ждать сложа руки! Когда вернется месье де Вермон? Пожимают плечами. Не знают.
Счастье, что маленький гордый Клод принял дружбу нового дяди. О да, Клод был очень горд. Ведь это он, он спас больного! Роза, которую он всунул тогда в его руку... Ну вы же знаете! Другого такого доброго, такого хорошего дяди вообще и быть не может. Он может нарисовать все - коня, верблюда, домики, гнущиеся под ветром пальмы, могучие корабли и маленькие рыбачьи лодки, море, когда оно ласковое и когда оно бушует, папу, маму и самого Клода. Вот он, Клод - совсем такой, каким видит себя в зеркале: смеющийся или плачущий, с растрепанными волосами и чумазой мордашкой, или красиво причесанный и чисто умытый. А еще дядя Луиджи позволяет Клоду и самому рисовать. Картины получались хоть и не такие красивые, как у дяди Луиджи, но ему нравились.
– Надо же какой верблюд! Вы только полюбуйтесь! Какие у него длинные ноги, как он сейчас помчится!
Эти часы с ребенком приглушали боль, но в то же время снова и снова бередили мучительные раны от потери близких Парвизи людей.
Меж тем он интересовался и событиями на родине. Ни одного письма из Генуи пока еще, правда, не было. А Ксавье де Вермон писал сыну и племяннику о переполохе, который вызвало их сообщение, и о преступлении Гравелли.
Было решено, что молодому итальянцу на родину возвращаться не следует, пока он не получит точных сведений о судьбе своих родных и всех остальных, кто остался жив из команды и пассажиров "Астры".
Наконец возвратился в Ла-Каль и Пьер Шарль де Вермон. Долго, мучительно долго пришлось дожидаться его на этот раз.
Он побывал в пустыне, завел новые знакомства, которые помогли ему увидеть новые, никем прежде не исследованные земли. Спасенный итальянец находился на попечении Роже. Возможно ли его выздоровление, оставалось неясным. Меж тем наступила зима. Пересохшие русла ручьев и речек взбухли, переполненные водой. Переправа через них была теперь связана с опасностью для жизни. Чудовищные массы воды, прожурчавшей здесь за зиму, сделали все тропки и дорожки полностью непроходимыми На вершинах Атласского хребта лежал снег. Пьеру Шарлю пришлось задержаться.
Домой
Первым делом де ла Винь поспешил сообщить кузену о выздоровлении Парвизи и о его печали.
– А здесь - почта из Марселя. Я только что получил ее в порту, закончил он.
– Давай-ка просмотрим хотя бы бегло. Очень уж хочется знать, что нового на родине.
Все было как обычно: деловые распоряжения - по части Роже; семейные новости - для них обоих; выписки из старинных исторических трудов - для Пьера Шарля; политическое положение во Франции - снова для обоих; вопросы о Парвизи - об этом надо поговорить с итальянцем. И еще одно запечатанное вложение. Получатель - синьор Луиджи Парвизи в доме де Вермонов, Ла-Каль.
"Позже мы все обстоятельно прочтем и, что можно, исполним, - решил Пьер Шарль.
– А сейчас мне не терпится сбросить поскорее с себя это тряпье, вымыться и снова стать европейцем. Настоящая ванна - о большем мне сейчас и думать не хочется".
Парвизи вернулся лишь поздно вечером. Родители Клода пригласили его на ужин. Смешно получается. Друзья приглашают тебя к столу - и это, конечно, очень приятно, и все же, когда в кармане у тебя ни единого су, чувствуешь себя нищим, хоть милостыни и не просишь. В последнее время частенько так случалось. Клод стал постоянным его спутником. Мальчика надо было провожать до дома. Мадам Мариво сидела обычно с книгой в саду. Она радостно встречала обоих "художников".
– Нет, нет, Луиджи, так не пойдет! Прощаться через забор - фи! Нянчился с нашим сыночком целый день, а теперь отказывается от глотка вина! Входите же, входите, дорогие мужчины!
– Извини, Элен, скоро Роже придет домой, не ожидать же ему меня.
– Ничего с ним не случится, а тебе надо утолить жажду. Ну пожалуйста!
Как тут быть, не отказывать же дорогим друзьям. А на столе - чисто случайно, конечно, - уже приготовлен ужин. А тут появляется и отец Клода. О, эти женщины, как тонко все провернут...
– Я понимаю вас, синьор Парвизи, - завершил Пьер Шарль долгий разговор в тот первый вечер после возвращения.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы разыскать ваших жену и сына и вырвать их из-под власти дея. Не скрываю, что эта затея может стоить жизни.
– Вы не должны заниматься этим, месье де Вермон. Я просил только вашего совета, - сказал Парвизи, потупив взор и кусая губы.
– Не могли бы вы одолжить мне немного денег, чтобы я мог поехать в Алжир.
– Пожалуйста. Если вам нужно, то в любой момент. Но лучше поговорим об этом обстоятельно завтра.
Увлеченные описанием боя "Астры", кузены и думать забыли о письме. Но вот Роже вспомнил:
– Пришло письмо для Луиджи! Я сейчас принесу его.
– Совершенно верно, мой отец приложил кое-что и для вас.