Капитан Антракоз
Шрифт:
– Тебя там нет! Как ты смеешь притворяться! – орал он.
Но чувства уже не подчинялись ему. Ведь он сам положил Бесс в эхо-камеру, когда она умирала, и ее дух пересадил в доспехи. Но он торопился, да и процедура оказалась ему не по силам. Бесс застряла на полпути. То, что осталось от нее, было примитивным созданием. Зверюшка, а не девочка, которую он знал. Постоянное напоминание о его преступлении.
– Дядя, мне одиноко. Когда это закончится?
– Ах ты, тухлый ублюдок! – буквально завизжал Крейк. – Я любил ее!
– Дядя, мне трудно думать. Зачем ты так поступил со мной?
Грайзер подавил рыдания, рвущиеся наружу.
– Почему я не умерла? – произнесла она.
– Я любил ее! – пытался протестовать Крейк.
– Как ты мог? – прошептала она прямо ему в ухо. Он в панике обернулся.
Она была рядом и тянулась к нему, вся в красных потеках. Из открытых ран Бесс, пульсируя, лилась кровь. Но глаза смотрели моляще.
– Как ты мог?
Он завыл, и фонарь, мигнув, погас.
У Крейка перехватило дыхание. Чувствуя, что впадает в истерику, он стал скулить, полез за спичками и уронил их на пол. Встав на колени, принялся шарить вслепую, ожидая, что призрак прикоснется к нему. Но его пальцы наткнулись на коробку. Уняв дрожь в руках, Грайзер чиркнул спичкой, поднес крохотный огонек к фитилю, и в промерзшее помещение вернулся свет.
Бесс исчезла. Но прямо перед ним, как обвинение, лежал нож для писем.
Крейк поставил светильник на пол. Его сотрясали рыдания, и каждое он ощущал, как мощный удар в грудь. Он продолжал стоять на коленях. Вряд ли у него когда-нибудь хватит сил подняться.
– Я думал, что справлюсь, – бормотал он между всхлипываниями. – Ты не должна была оказаться здесь.
– Тс-с-с-с, – послышался бестелесный голос. – Ты знаешь, что должен сделать.
– Я не мог позволить тебе умереть.
– Тс-с-с-с.
Его пальцы сомкнулись на рукояти ножа. И вдруг Крейк проникся ощущением покоя. Да, все просто. Завершение постоянного, убийственного страдания, в которое ввергала его память.
– Дядя, ты достаточно страдал. Пора отдохнуть.
Ему понравились ее слова. Они означали, что она благословляет его, а как иначе их понимать? А он действительно слишком устал…
Он поднес нож к шее и приложил лезвие к артерии. Один быстрый надрез в нужном месте, и он навсегда уснет. Крейк уже забыл, когда он в последний раз хорошо спал.
– Теперь нажми! – прошелестел голос. – Давай!
Крейк почувствовал, как по его горлу побежала струйка крови. Он надрезал себе кожу. Он зашел так далеко, почему бы ни сделать еще один шаг?
Он набрал в грудь воздуха и сосредоточился.
– Спокойной ночи, дядя, – произнесла она.
И Крейк остановился. Верно. Одно быстрое движение, и он уйдет на отдых. Но Бесс-то останется.
А кто тогда спасет ее?
Он убрал нож от горла. Тот выпал из его руки и, зазвенев, упал на каменный пол.
Покой. Грайзер не заслужил этого.
Он поднялся на ноги.
Демон, заставивший его зарезать племянницу, вовсе не случайно помиловал Крейка. Он хотел наказать его страданиями за самонадеянность и гордость. И Крейк проводил день за днем в душевных муках. Пытаясь избегнуть смертного приговора, он погубил себя. Отказавшись оставить ее умирать – обрек их обоих на долгое жалкое существование. С тех минуло лишь два года, а он почти сломался.
И сейчас, когда ему представилась возможность освободиться, он не мог ею воспользоваться. Бесс жива. Он целиком и полностью отвечал за нее.
Три месяца он скитался в пьяном полузабытьи, пока не заставил себя немного собраться, после чего и отыскал «Кэтти Джей». Жизнь на корабле как-то возродила его, но после событий в Водопадах Возмездия он опять покатился вниз. Крейк отгораживался от своей боли, вместо того чтобы бороться. Он постоянно собирался что-нибудь предпринять насчет Бесс, но почему-то ничего не сделал. Он боялся неудачи. Опасался лишиться относительного комфорта, которым обладал как член команды. Вдруг он останется в одиночестве? Но Крейк знал, что решить чудовищную задачу способен только он.
И, находясь в полушаге от самоубийства, он отказался от этого. Хотя он никогда не сможет искупить содеянного, но надо жить дальше. Остается единственный выход. Нужно завершить дело.
От такой мысли у него в груди словно огонь вспыхнул. Он должен нести свое бремя. Покончить с собой значило бы трусливо сбежать. А Грайзер Крейк не был трусом.
– Дядя, что ты натворил? – прошептал голос. И Крейк увидел ее. Она лежала точно так же, как тогда, с недоуменным выражением на лице. Она не поверила в случившееся ужасное предательство. Окровавленная, еле дышащая, парализованная болевым шоком.
От зрелища умирающей Бесс у него из глаз хлынули слезы. Губы затряслись, он вновь оказался на грани истерики. Но Крейк взял себя в руки. Сделав глубокий прерывистый вздох, он посмотрел на нее.
– Да, – прошептал он. – Это сделал я.
Он поднял ее и прижал к себе. Скользкое тельце в висящей лохмотьями рубашонке было невесомым. Бесс забилась в его руках, попыталась оттолкнуть, но он не выпустил ее. Теплая кровь текла по его шее и рукам.
– Не беспокойся, – ласково произнес он. – Дядя Грайзер все исправит. Обещаю тебе.
Она принялась кричать и плакать. Колотила и царапала его. Но он крепко держал ее, и чем яростнее ребенок боролся с ним, тем обильнее лились его слезы. Сейчас он совершенно не замечал боли. Пока Бесс находилась в его объятиях, он мог вытерпеть все, что угодно.
Ее рыдания сменились оглушительным крещендо, а потом темнота взорвалась и превратилась в хаос.
– Крейк! – закричал Плом.
Девочка исчезла. По святилищу гулял ураган, швыряющий аппаратуру из стороны в сторону. Раздавалось ужасающее рычание и металлический треск.