Капитан Брамы
Шрифт:
А потом обратился к Пестрому, уже на своем, «птичьем» наречии. Пестрый что-то быстро «прощебетал» в ответ. Они обнялись. Серебряный пожал руку каждому из нас, каждого приветствуя. Ладонь у него была сухая, твердая и горячая.
— Здравствуй, друг Капитан. Рад тебя видеть снова у нас… Здравствуй, служитель Кон-Аз-у…, друг Иван… Здравствуй, друг служителя Кон-Аз-у… и наш друг, Дима, — обратился он ко мне. — А меня зовите, да, как и назвали, Серебряный, — и он захохотал.
— А вот ее зовите, — обратился он к подошедшей следом за ним женщине.
Я
Перед нами стояла очень высокая, величественная дама, вся в белом. Больше всего она напоминала игуменью, только что без креста и четок. Лицо у нее было смуглое и немного печальное. Глаза большие, внимательные, но тоже, как бы немного с грустинкой.
— Да, как вы и подумали, — воскликнул Серебряный после короткой паузы, — Игуменья.
Он снова рассмеялся.
— У вас дар, друзья-человеки, давать имена. Чудесно, — страж хлопнул в ладоши.
— Вы все шутите, — сказала подошедшая женщина низким грудным голосом. И назвала Серебряного по-птичьи. Потом окинула нас внимательным взглядом. Ее взгляд был одновременно скорбным и солнечным, цепким и в тоже время нежным.
— Друзья-человеки очень устали, — сказала она после небольшой паузы. — Они шли к нам из страны, где жизнь не так проста, как у нас… А Вы все шутите…
— Ну, точно, Игуменья, — всплеснул руками Серебряный.
Подошли остальные стражи. Среди них я тут же узнал Клена и Белодрева. С Кленом и Белодревом мы здоровались, словно со старыми друзьями.
Следующий страж был очень похож на Пестрого. В точно таком же балахоне, с точно такими же чертами лица, как и Пестрый. Разве что немного ниже ростом, с огненной шевелюрой на голове и выразительными зелеными глазами.
— Вот мой брат! — закричал Пестрый. — Мы с ним часто спорим, как я и рассказывал. Хоть он и мой брат… да, так и зовите его, Брат!
— Хорошо, — с легкостью согласился брат Пестрого, — буду Братом. Только ты мне уже проспорил последний спор. Ты говорил, что друзей из мира человеков будет два, а их три! Три!
— Что я говорил, — сказал Пестрый, — уже начинает спорить.
— Тут не о чем спорить, — обратился к ним Белодрев. — Ясно одно, чем больше будет у нас друзей, из мира человеков, тем лучше будет нашему народу…
Последний из встречающих нас стражей так же оказался женщиной. Полной противоположностью Игуменье — легкое, порхающее, беззаботное создание в нелепом, трудноописуемом синем одеянии.
Внезапно я сообразил, на что похоже ее одеяние — на цветок иллиунурии.
— Легкая, — шепнул на ухо мне и Капитану отец Иван. Мы согласились.
— Легкая, — повторила женщина-страж в синем. И засмеялась.
— Легкая, — сказала она еще раз, как бы наслаждаясь словом.
— Легкая — повторил стоящий по окраинам поляны лес.
А внезапно налетевший, легкий ветерок, принес легчайший запах иллиунурий.
— Да будет так, — сказал Серебряный. — Но Игуменья права. Вы, действительно, устали, проделав большой путь к нам. Идемте. Вот ваш дом, — Серебряный показал на здание с серебристым куполом и огромным «веретеном»:
— Омоетесь, отдохнете. А потом вместе покушаем и поговорим. Много поговорим. Все обсудим…
Комната, в которой мы оставили наши рюкзаки, в первый момент напомнила мне нечто вроде номера люкс, виденного в фильмах. Бросилось в глаза огромное, чуть ли не во всю стену окно. Окно давало ощущение простора и света.
Дальше прекращались все сходства не только с номером люкс, но и с любым человеческим жилищем.
Недалеко от окна и прямо на полу росла какая-то зелень — цветы, кусты и даже небольшие деревца. За всей этой зеленью, буквально, под окном, текла небольшая речушка. Через нее даже перекинули миниатюрный деревянный мостик.
Речка появлялась непонятно откуда, казалось, что прямо со стены — и также уходила в стену.
Сбросив рюкзаки, мы с наслаждением умылись прохладной речной водой и «попадали» в роскошные кресла, вытянув гудящие от долгого перехода ноги.
Клен вкратце поведал нам о народе стражей. Кое-что мы уже знали от Капитана, но только теперь смысл сказанного Капитаном тогда стал до нас доходить.
Со слов Клена выходило, что главной заботой стражей было произрастание. Стражи помогали расти траве, деревьям, лечили небольшие речки, которые здесь, в засушливой степной зоне, на вес золота. Небольшая группа стражей, во главе с Белодревом, наблюдают за Брамой. А Капитан наблюдает за Брамой со стороны человеков.
В этом месте Клен притворно вздохнул и признался, что у Капитана получается лучше, чем у них, вести наблюдение. Поэтому народ стражей называет Капитана не просто Капитаном, а Капитаном Брамы. Кажется, это название лучше всего отражает суть того, чем занимается Николай.
Я и отец Иван с удивлением посмотрели на покрасневшего Николая.
— Капитан, ты не перестаешь нас удивлять! — воскликнул отец Иван, — все, дорогой, теперь ты для нас не просто Капитан, а Капитан Брамы.
— Именно так, — подтвердил я.
Николай в ответ что-то смущенно промычал. А Клен уже рассказывал о том, что сейчас стражей на холме осталось мало. Большинство разошлись по степи, полям, лесопосадкам, что б помогать травам расти, деревьям цвести. А чудом сохранившимся речушкам свободно течь, до жаркого лета.
Сейчас апрель, самое время роста. Поэтому большинство братьев и сестер сейчас далеко от холма и Серебряных Деревьев.
Пару слов Клен сказал и о Серебряных Деревьях. Оказывается, Серебряные Деревья, это и не совсем деревья, в нашем, обычном понимании. Это высокие духи, исполины из-за моря, принявшие облик Деревьев. Светоносный покров и защита народа стражей…