Капитан Быстрова
Шрифт:
Не успел командир полка встать, чтобы встретить генерала, как он сам появился на пороге комнаты. Высокий, молодцевато подтянутый, с приметной сединой на висках и строгим холодным взглядом генерал дружески поздоровался со всеми. Затем подошел к столу и склонился над картами.
Смирнов вкратце доложил план операции, только что разработанный совместно с моряками.
Генерал слушал внимательно, не перебивая, лишь изредка одобрительно кивал головой. После доклада
— Ну как, старина? Заело на новой работенке?..
— Дело действительно новое, Сергей Сергеевич, — уклончиво ответил Смирнов, не желая высказываться первым о не совсем обычной для истребительной авиации обстановке боев.
Оба они понимали, что в решающих боях война может поставить перед ними всякие задачи и их надо выполнять так, как велит воинский долг.
— А все же? — настаивал Головин.
— Не знаю, Сергей Сергеевич… Как по-вашему? Начальство вы, вы и судите… А нам что? Воздух везде одинаков: и над морем, и над сушей.
— Мне кажется, ваш полк справляется с делом отлично! — Головин повернулся к Славину: — Вы как думаете, товарищ адмирал?
Моряк охотно подтвердил:
— Сработались мы хорошо, и результаты налицо…
Славин подошел к Головину и, взяв его под руку, увел в дальний угол комнаты:
— Хочу сказать вам, Сергей Сергеевич, нечто, на мой взгляд, любопытное…
— Слушаю…
— Практика последних боев выявила ряд интересных деталей. Их стоит учесть и сделать кое-какие выводы.
— Основной вывод ясен, — забасил Головин. — Сильный воздух обеспечил вам оперативный простор на воде!
— Предприятие, слов нет, рентабельное… Наши потери от вражеской авиации сократились до минимума. Сейчас мы все на ходу и много топим, так сказать, помогаем авиации…
— Это вы бросьте! — хитро сощурился Головин. — Еще не известно, кто кому больше помогает!
Посмотрев друг на друга, генерал и контр-адмирал дружески обнялись и добродушно рассмеялись.
— Бог с вами, не настаиваю! — согласился Славин. — Вы нам здорово руки развязали! Признаюсь…
Контр-адмирал закурил трубку, затянулся, пустил облачко дыма.
— Мне докладывали: летчица у Смирнова есть, — заговорил он негромко. — Ходит с отрядом кораблей, которым командует Сазонов.
— Капитан Быстрова?
— Кажется. Не помню точно… Моряки рассказывают о ее внимании к ним. Здоровается, прощается ли — покачает машину. Разве не забавно?
Контр-адмирал умолк, зажег потухшую трубку. Услышав последние слова Головина, к беседующим подошел Смирнов.
— Она хороший летчик, — сказал он.
— Отличный! —
— Сегодня она будет на задании? — полюбопытствовал Славин и покосился на Сазонова, что-то подсчитывавшего на листке блокнота.
Смирнов кивнул:
— Обязательно.
— Интересно взглянуть!..
— Почему она вызвана на задание, если ее машина вчера вышла из строя? — спросил Головин.
— Машина в строю, товарищ генерал. Сводку о материальной части вам передадут через час. Повреждения оказались под силу нашим механикам. Справились…
— Кстати, полковник, надо представить к награде ваших механиков. Когда они успевают с ремонтом, я, честно говоря, не понимаю!
— Представлю… Люди действительно золотые, — согласился Смирнов.
— Кто механик быстровской машины?
— Сержант Кузьмин.
— Тот, что вечно улыбается?
— Он самый…
— Представьте его к «Красной Звезде». Он ее давно заслужил.
6
Подложив тормозные колодки под колеса самолета, Кузьмин опробовал мотор на предельных оборотах. Мотор был в полном порядке. Затем вместе с оружейниками сержант развернул истребитель в направлении моря и помог отрегулировать пулеметы.
Внимательно проследив за подготовкой самолета, Быстрова отправилась в штаб, успокоенная и довольная. Машина снова была в строю. Кузьмин проводил летчицу до часового. Вернувшись к самолету, подтянул маскировочную сеть, потом неторопливо зашагал в каптерку. Он принес оттуда в консервной банке быстросохнущую красно-коричневую нитрокраску, сел на крыло машины, вытащил из бумажника небольшую кисть с отрезанной на две трети ручкой и, мурлыкая песню, стал освежать под линией выхлопных труб семь закопченных звездочек. Подновив их, старательно вывел еще две — по числу сбитых Наташей самолетов.
Кузьмин так увлекся работой, что не заметил, как подошел механик никитинского «яка» старшина Дубенко, веселый, задорный украинец.
Решив подшутить над товарищем, Дубенко нарочито громко и отрывисто чихнул.
Кузьмин вздрогнул:
— Тьфу ты, пропасть! Чего заявился?
— Пришел подывиться, як ты малюешь, — засмеялся Дубенко. — Бачу, настоящим живописьцем стал!
— А как же! Приходится… Видишь, семейство у Натальи Герасимовны прибавилось. Зорюшка звездочку родила…