Шрифт:
Пролог
Утренняя сырость и прохлада отчетливо чуялись в воздухе в нынешнюю пору осеннего равноденствия, когда на Соломонии теплое время суток становилось чуточку короче, исчезал полуденный зной и ночь наступала быстрее обычного.
Морозы были близко. На расстоянии одного или даже двух месяцев от текущего дня. Правда, льды никогда и не сковывали здешние теплые воды, богатые коралловыми рифами, крылаткой, чешуйчатой зубаткой и серыми тупоносыми китами. Получалось так, что в холодное время солнце вставало на час позже из-за горизонта, и поэтому я, поднявшись рано по привычке, был вынужден рассеянно осматривать пирс, стоя у борта корабля, пощипывать мандолу и ждать, когда же народ наконец проснется, вылезет из своих тепленьких кроватей и столица пиратов вновь оживет, начнет гудеть, шипеть, стучать, как печь в плавильнях местных ювелиров, звенеть, как бесполезная безделушка, висящая здесь над дверью каждого дома – местное суеверие.
Тихие трели моей нестройной игры на некоем подобии лютни оглашали окрестность тоненькими приятными звуками. А взгляд мой зацепился за наваленные неаккуратной кучей пустые ящики и бочонки. Прямо из ее центра вырастал высокий, к настоящему моменту уже потухший за ночь фонарь. Между ближайшим зданием верфи и деревянным столбом со стеклянным плафоном-окончанием был растянут канат, усеянный разноцветными флажками, – дань недавнему Фестивалю китобоев. Жаль, мы на него так и не успели. Иначе я бы сейчас наверняка был уже сыт и весел, и, возможно, все еще немного пьян.
«Треньк», – я снова щипнул мандолу, думая о минувшем. Задание выполнено, груз доставлен вначале в Невер, а потом и бумаги обратно в контору, а прибыли, увы, никакой. Потому что в этот раз я выполнял поручение ростовщика «Купер и сыновья», которому задолжал приличную сумму денег. Разбоем в море, как некоторые местные, я не занимался. Не по душе мне все это бандитское занятие. Да и за совсем уж грязные делишки браться не спешил, за что моя команда часто на меня злилась. Ведь я же в прошлом приличный капер, вот только был вынужден сменить гражданство, едва на континенте объявили на меня охоту. Да… Долгая история вышла. Из-за которой я стал одним из мосолов, мореплавателей Соломонии, как себя любовно называют ушлые работорговцы из числа жителей этого острова.
Вдох-выдох.
Взгляд мой переместился к набережной, туда, где в самом начале пирса возвышался корабельный док с синей черепичной крышей, такой же по цвету, как и у конторы столичной торговой компании. Хм. Два из трех мест стоянки для кораблей сейчас пустовали. А за первыми воротами явно виднелось на стапелях какое-то судно без парусины и рангоута. Галеон, бриг или шхуна – мне отсюда не видать. Ворота закрывали большую часть, и лишь небольшой кусок киля отремонтированного судна выглядывал между сваями и крышей дока.
Стая чаек отвлекла вдруг внимание на себя, и я повернул голову в другую сторону от портовой улицы к ряду пришвартованных кораблей: три бригантины, один клипер и еще какой-то двухпалубник, отсюда разобрать было сложно.
Краем уха я услышал знакомые звуки – начало утренней жизни города, вот только взгляд мой был прикован к проплывающему вдоль мола судну с черными парусами. Ну, здорово. Еще один смелый решил подставить свои борта под пушки форта.
Ведь каждому из здешних известно, что наша патронесса, мадам Онтре, прилагала прямо громадные усилия по обелению репутации острова и одним из первых указов запретила черную парусину. Поэтому ход моих мыслей был прерван ожидаемой канонадой пушек местного форта.
Идиоты. И первые, и вторые.
Я меланхолично вздохнул, щурясь. Кажется, что-то пестрое привиделось в отблесках утренних лучей на воде. Нет, я в это не полезу. Точно нет.
А между тем пальцы мои застыли на струнах, когда я пытался разглядеть происходящее в десятках ярдов от меня.
– Русалочье отродье! – выругался я, когда заметил за бортом шхуны тонущего человека в цветастых тряпках. Никак девица там собралась отправиться на тот свет?
«Не вмешивайся», – приказал я себе, сжимая зубы от неприятного гнетущего чувства неудовлетворенности. Звон рынды за моей спиной ударил по ушам, и я сплюнул за борт, спешно раздеваясь. Мандола уже давно отлетела в сторону и преспокойно устроилась на канатной бухте. Жилет, пояс, треуголка, рваное подобие рубахи и ботинки – отправились в ту же сторону, когда я прошел на слип и все-таки спрыгнул вниз. О чем впоследствии не раз пожалел.
Вода приняла меня мягко, но вопреки немалому опыту все-таки забилась в нос и вызвала тупую боль в носоглотке. Проплыл немного под водой, игнорируя дискомфорт и холод, опаливший кожу. Важнее другое!
Поспешил, мать его, к месту затопления шхуны, припоминая все возможные ругательства, в которых был не силен, хоть и пытался поднатореть в местных тавернах, чтобы походить за своего. Гребок, гребок, еще гребок. Я усиленно работал руками и ногами, прогнав прочь все мысли из головы. Солнце, как назло, решило наконец встать и сильно слепило. Вовремя.
Скотство!
Позволил себе на секунду приподнять голову над водой, чтобы проверить намеченный курс, но, к моему сожалению, я ее не увидел! А шхуна тем временем описала круг вдоль мола и свернула паруса, подняв на флагшток отрез белой ткани. Форт, кажется, замолчал, но мне от этого было не легче.
Неужели мне показалось? И это просто рулон ткани плавал на поверхности? Еще один раздосадованный взгляд в ту сторону, где я ранее видел тонущую девицу, как вдруг рядом с тем местом показалась рука и россыпь пузырьков.
Одно лишь обрадовало – я не ошибся, но плохо, что мне до нее еще около пяти ярдов. Поэтому медлить не стал. Вдохнул воздуха и сразу нырнул, чтобы перехватить утопленницу на полпути ко дну. Только бы не задохнулась и только бы я успел! Так не вовремя голодный спазм скрутил живот словно узлом, я непроизвольно взвыл в голос. Пузырьки отправились к поверхности, играя на свету, проникающему сквозь водную толщу. Я в этот миг открыл глаза и увидел ее – мою погибель. Настолько вид девушки в плотном платье с корсажем, широкой юбке и подъюбниках на китовом усе тронул до глубины души, рождая неприятное предчувствие. Светлые, золотистые волосы девушки плавали вокруг головы. Солнечные лучи рождали в них жемчужные отблески.
Фигуристая красотка предстала моему взору, и я на долю секунды растерялся, пока не чертыхнулся в воде.
Не время! Подплыл и первым делом стал рвать на ней одежду. Беспорядочно. Из-за чего шнурок за ее спиной лишь туже затянулся. Пришлось прибегнуть к одному запрещенному приему. Нащупал шов между юбкой и корсажем, что было сил дернул, как можно резко, если в воде вообще такое осуществимо. Намокшая ткань, зараза, растягивалась и рваться не спешила, а нитки впились в пальцы. Но я все-таки почувствовал, что шов поддается, поэтому усилил нажим.