Капитан и Ледокол
Шрифт:
Из поселка уже под утро Капитан обязательно возвращался на корабль. Тогда он бывал навеселе, шумел у себя в каюте, бывало, даже пытался что-то спеть. Но лучше бы он этого не делал. Даже мне, стальному, казалось, что от его пения омуль в Байкале должен скрыться на глубине.
Не знаю почему, но он любит повторять «Мадам, позвольте я рядом посижю», «Мадам, позвольте поцеловать вашу ручку»… Что к чему, какая «мадам», зачем «посижю» – я точно не знаю. Никаких мадамов, на самом деле, у Капитана на борту не бывало. А за берег я не отвечаю. Но если была, хотелось бы поглядеть, что же в ней такого, чтобы сам Капитан ей ручку целовал!
…Я очень любил
Помню, о них Капитан писал какому-то другу Сержу в далекий степной гарнизон Семипалатинск, затерянный в прииртышских степях. Он всегда читал написанное вслух, словно хотел услышать сам, как звучат его фразы. А я всегда запоминал слово в слово: «Серж, такого комфорта, таких кают, как на «Байкале», я не встречал на других судах: самые дорогие, естественно, в первом классе. Там есть уже отдельные комфортабельные уборные с патентованными английскими умывальниками. В каюте холодная и горячая вода. А еще, другой мой, на этом пароме-ледоколе есть царские комнаты…» («Ишь ты! Царские каюты! – с завистью подумал я тогда, слушая Капитана. – Ну да ладно, на то он и старший брат!»).
…Я, конечно, сомневаюсь, что государь или его семейство отправятся в наш далекий северный уголок, чтобы специально прокатиться в каютах ледокола, но высокие чины зачастили на восток, в наши незамерзающие порты. Уже несколько раз приезжал министр путей сообщения князь Хилков, военный министр генерал Куропаткин, так что царским комнатам пустыми не стоять. Замечу, что вообще отделка кают парома-ледокола не бросается в глаза роскошью – типичная английская строгость. Даже в царских мебель такая же, как и в первом классе. Столы и стулья на массивных бронзовых ножках, в стенах встроенные шкафы. Кроме того, в номерах есть спальня, уборная и ванная комната.
Да, забыл уточнить, все эти сказочные номера в носовой части «Байкала». Каюты третьего класса в задней части корабля. Помещения в них так же удобны и хорошо обставлены».
От воспоминаний Ледокол немножко расслабился. Внизу, там, где судно получило пробоину, что-то заскрипело и противно заскрежетало. Но в туже минуту Ледокол собрался:
«Больно! Неужели воспоминания всегда так болезненны, – подумал Ледокол, – нужно держать себя на плаву и не волноваться. Все-таки годы. Тружусь почти тридцать лет. Интересно, сколько по человеческим меркам 30 ледокольных? Слышал от одной пассажирки с собачкой, что ее питомцу десять лет, а по человеческим меркам – сорок!»
Ледокол задумался.
На «распил» вряд ли отправят, хотя… Такой стали сейчас по всей Сибири не найдешь. Не дай бог, понадобится какому-нибудь заводу или колхозу! Обдерут ведь, как липку!
Нет, скорее всего, залатают – поставят новый цементный ящик, глядишь, навигацию-другую потянем. А там и капиталку присудят. Кто же, кроме меня, лед ломать будет – северный завоз, золотые прииски…
Эх, как же хорошо работалось со старшим братом «Байкалом», и даже когда в гражданскую поставили на меня пушки и пулеметы, я не чувствовал страха и одиночества. Знал: брат где-то рядом. Эх, все-таки странное время было: то красные, то белые мной рулили. Забавные люди, я точно помню, покрашенных не было: на вид обычные, бледные, худые, еще темненькие, наверное, от солнца. Но когда ругались, обязательно цвет поминали. Я парочку выражений помню: «Ах ты сволочь краснопузая». Или вот это: «Кровопиец золотопогонный»…
Когда брата расстреляли в упор и он погиб в страшном пожаре, я очень страдал и печалился, но мне даже не дали времени, чтобы отойти от этой ужасной трагедии – загрузили за двоих…
А вот теперь, перед Новым годом, на каменной игле торчу. Одно хорошо – для воспоминаний и размышлений времени хоть отбавляй.
Глава 4
Капитан
Совпадения и размышления
Капитан проснулся ночью от ощущения, что пока он спал, кто-то рядом что-то вспоминал, и эти воспоминания каким-то образом касались и его тоже.
В каюте было темно, но щель в дверке буржуйки показывала огонек. Он был не сильным – почти все внутри прогорело, но вполне хватало, чтобы в темноте можно было различить ближние предметы и саму печурку. Странно, но ощущения «перебитого» сна не было. Как ни крути, переживаний хотя и много, но работы точно поубавилось, вот тебе и время для воспоминаний.
Отчего-то вспомнился июль 1900 года. 25 числа спускали на воду его Ледокол. Это что же получается, почти в одно и то же время полярник Колчак писал письмо в Лондон о заказе на изготовление оборудования для своей экспедиции, а Ледокол окунулся в байкальские воды?!
Капитан подбросил уголька в буржуйку, зажег керосинку и полез в свою «вспоминательную» книгу.
– Ну точно, вот, письмо Колчака от 20 марта 1900 года. Ледокол еще на стапелях стоял, правда уже во всей своей красе, осталось только имя написать – «Ангара». Как же много совпадений между ледоколом и человеком!
Капитан внимательно следил за экспедицией Колчака, которая задумывалась для поисков таинственной земли Санникова. Она вышла из Петербурга 8 июня 1900 года. Экспедиция по поиску Земли Санникова стала фактически экспедицией по спасению Толля.
Барон Толль изучал Ледовитый океан к северу от Новосибирских островов, но арктические условия сложились самым неблагоприятным образом. Яхта «Заря» вынуждена была пробираться к совершенно не обследованным берегам Западного Таймыра. Гидрографических сведений, по словам Колчака, практически не было! Только в 1901 году, когда море вскрылось, «Заря» обогнула мыс Челюскин и пересекла Сибирское море к востоку от Таймырского полуострова.
Спустя время Колчак выступал с докладом в Иркутске в местном географическом обществе. Я был на этой встрече. И я очень хорошо запомнил его слова, когда сообщение заканчивалось: «Относительно барона Толя я еще раз выскажу, что, зная лично его и условия, среди которых он может теперь находиться, я не считаю его положение критическим, оно серьезно и может вызвать заботы для облегчения ближайшего возвращения его, но всякое другое мнение, по-моему, преждевременно и, во всяком случае, лишено достаточных оснований. Я надеюсь, что в ближайшем будущем барон Толль лично явится в этот зал и сделает здесь более обстоятельное и более интересное сообщение.
Увы, Александр Васильевич Колчак ошибся. Толль трагически погиб…
Ледокол
Ирония судбы?!
Нет, ну какая ирония судьбы! Я бы тоже мог с Колчаком в ледовые широты отправиться помогать совершать открытия! Капитан рассказывал, что Колчак был первым, кто открыл Великую сибирскую полынью. Вы представляете: в Ледовитом океане, где полярная ночь, а температура за минус 50 – открытая вода! Велика Сибирская полынья протяженностью более трех тысяч километров! Разве это не чудо природы?! Лейтенант Александр Колчак описал это природное явление и объяснил его происхождение.