Капитан Пересмешника
Шрифт:
Тивор улыбался и говорил, что я к ним привыкну.
И ведь действительно привыкла. Они мне нравились.
И все опять же было бы хорошо, если бы не… Я начинала ненавидеть сослагательное наклонение. В последнее время оборотень все чаще и чаще начал отлучаться, и эти отлучки все больше и больше занимали времени. Он мог уйти утром, а вернуться в середине ночи, говоря, что у него дела в Бирре.
Я сама загнала себя в клетку, и как выбраться из нее не имела ни малейшего представления, в конце четвертого месяца мне не помогали даже ночные полеты. Стало страшно.
Я мерила шагами комнату, купающуюся в предрассветных сумерках, и в каждой тени, в каждом шорохе ветра слышала море и видела корабли. Я схожу с ума?
Звук открывающегося портала, прервал хоровод беспорядочных, ненужных мыслей и я выглянула в окно, но успела заметить лишь широкие плечи, а через несколько вдохов дверь в комнату открылась, и на пороге застыл волк. Помятый и уставший, он еле держался на ногах, но выглядел до нельзя довольным.
— Не спишь? — тихо спросил Тивор, на ходу стягивая рубашку.
— Волновалась за тебя, — пожала я в ответ плечами, садясь на кровать.
— Не стоило, все хорошо, у нас все получилось, — обронил он и лег рядом. — Уверен, что все получилось, — оборотень просто засыпал на ходу. Я вытянулась рядом, положила щеку ему на грудь.
— Это хорошо, спи, мой волк, — коснулась я поцелуем небритой щеки. На миг показалось, что от мужчины пахнет морем и свежей смолой, но скорее всего, это были лишь игры моего воображения.
— И ты спи, у нас завтра большой день, бесовка.
— Хорошо, — улыбнулась я, сама почти тут же проваливаясь в дрему.
Проснулись мы только после обеда. Точнее я проснулась, оборотня рядом не было, а в доме царила неестественная тишина. Я спустилась сначала в гостиную, заглянула к папе в кабинет, к маме в мастерскую, но родителей так и не нашла. Нашла Тивора, что-то готовящего на кухне.
— А где мама с папой? — спросила, подходя к волку, обнимая сзади за талию и целуя широкую спину.
— В Малее.
— В Малее?
— Ага, — он переставил сковороду, повернулся и стиснул меня в руках, чуть приподнимая над полом. — Мы тоже туда отправимся сразу после завтрака.
— Зачем?
— Надо, — кивнул оборотень, усаживая меня на стул и ставя передо мной тарелку с оладьями.
— Ну, надо, значит надо, — пожала я плечами, приступая к еде.
— Ты удивительная, — вдруг усмехнулся Тивор, отпивая из своей кружки, я лишь хмыкнула, продолжая краем глаза наблюдать за своим мужчиной. Он был очень напряжен и очень возбужден, улыбался, ерошил волосы, барабанил пальцами по столу и никак не мог усидеть на месте. Вполне закономерно, что это возбуждение лучей через пятнадцать передалось и мне, по старой привычке я начала теребить перо.
— Оденься удобно, хорошо? — после долгого сладкого поцелуя, он выпустил меня из объятий и подтолкнул в спину к лестнице, сам оставаясь внизу.
А вот мне «удобно» не хотелось, мне отчего-то хотелось красиво. Очень красиво. Так, чтобы у него дух захватило. А поэтому я надолго замерла перед открытым шкафом, рассматривая его содержимое, перебегая глазами с одного платья на другое, пока не наткнулась на недавно сшитое мамой.
Я протянула руку и погладила переливающуюся бледно-бледно голубую ткань, так напоминающую мне ветер. Свободный и чистый ветер. Дерзкий.
Что ж, в Малее еще лето, открытые плечи — не проблема.
Через десять лучей я закончила заплетать косу и спустилась к волку.
— Птичка, — простонал он, — просил же «удобную».
— Тебе не нравится? — нахмурилась я.
— Мне настолько «не нравится», что мы сейчас никуда не пойдем, а останемся дома, в кровати, — потянул волк меня на себя, горячо дыша в шею.
— Так может…
— Не искушай, — слегка прикусил мужчина, мочку моего уха, вызвав мурашки по всему телу. Тивор открыл дверь и пропустил вперед, начиная создавать портал. Я хотела было уже сделать шаг, как он остановил меня и завязал глаза платком.
— Что…
— Сюрприз, Кали, — беря за руку, шепнул он мне, а я чувствовала, как волнуется мой сильный мужчина и волновалась сама. Через прикосновения я всегда чувствовала его лучше, четче, иногда казалось, что могу даже улавливать отголоски мыслей.
А стоило мне понять, что портал за нами закрылся, и мы вышли под лучи солнца, как у меня подкосились ноги. Я ощущала запах соли, ветра, смолы, слышала плеск волн, крики чаек и звон рынды… Знакомый звук, до боли, до сбившегося дыхания.
Это был колокол Ника.
— Ти… Тивор? — голос слушался плохо, дрожал, так же, как и мои руки.
Он ничего не ответил, просто потянул за собой. Под ногами заскрипели доски трапа.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Дыши, дыши дурная птица.
Вдох.
Выдох.
Трап сменился палубой, раскачивающейся на воде, в нос с новой силой ударили запахи свежей смолы и дерева. Меня затрясло. Колотило, как в лихорадке, вокруг витала магия.
— Тивор? Пожалуйста… — волк снял с меня платок, но глаза открывать я не решилась. Потянулась мысленно к кораблю, и перед глазами замелькали плетения. Знакомые до одури, но в тоже время немного другие.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Я открыла глаза и пошатнулась.
«Пересмешник». Я была на «Пересмешнике»! На моем Нике. Рядом стоял волк, чуть поодаль собралась вся команда.
Палуба, капитанский мостик, борта, паруса и канаты, долбанный, ненужный марс, штурвал и колокол — это Ник. Точно Ник. Только стал он больше. Значительно больше.