Капитан полевой артиллерии
Шрифт:
– Ну да, – с гордостью сказал Развалов. – «Царский дар», форт номер пятнадцать. Лучшее, что создала российская инженерная мысль.
– Посмотрим, посмотрим, что там создала ваша мысль, – поддел Лихунов инженера. – Он на самом деле не верил в то, что эта низкая, какая-то бесформенная с виду постройка может противодействовать осадной артиллерии немцев.
Они подъехали на расстояние сорока сажен к какому-то полукруглому выступу стены, к которому примыкал забор, густо оплетенный колючей проволокой.
Вблизи форт выглядел еще более жалким и бессильным. Рядом со стеной взвод раздетых по пояс солдат занимался гимнастикой. Слышались команды фельдфебеля:
– А ну гни, гни спину сильней, что там тебе… что ли, мешает? Запрокидывай башку назад, твою туды мать! Не хрупнет, не хрупнет шея! Раз, два! – и добавил со смешком, радуясь внезапно явившейся остроте: – А ежели и хрупнет, так и хрен с ней. Гнилая, значится.
– Давайте спешимся здесь, Константин Николаевич. Посидим под деревом в тени.
Лихунов не возражал. Они привязали лошадей, которые принялись щипать сухую выгоревшую траву, а сами сели под негустую березу, закурили. Но от форта к ним уже бежали двое. Через минуту над ними стоял запыхавшийся прапорщик и рядовой с винтовкой.
– Какое право имеете находиться вблизи форта? – стараясь быть страшным, зафальцетил молоденький, «четырехмесячный» прапорщик.
Развалов показал грозному страху свой пропуск. Прапорщик был очень смущен и пунцово покраснел:
– Извиняюсь, господин подполковник. Издалека ведь не признаешь. Да и недавно я здесь, мало кого знаю. Отдыхайте.
Когда караульные ушли, Лихунов спросил у Развалова, показывая на занимающихся гимнастикой солдат:
– Им что, больше делать нечего?
– Приказ их высокопревосходительства, что делать! – вздохнул инженер. – Ну да вы на постройку взгляните. Нравится?
– Что здесь может нравиться? Этот серый бетон? Хорош этот форт может быть лишь тогда, когда выдержит бомбардирование шестнадцатидюймовых фугасов. Пока же все это – хорошая цель для вражеской артиллерии.
Развалов рассмеялся:
– В вас, Константин Николаевич, за версту полевой пушкарь виден. Укреплений вы не любите.
– Да, не люблю.
– А я люблю. Наверное, здесь дело в чистой психологии, но о себе скажу, что я сторонник предупредительно-защитных военных действий. Тех, что дают предполагаемому противнику видеть в нас силу, хорошо защищенную силу, с которой надо считаться. Это может предупредить войну.
– А если война уже идет? – резко спросил Лихунов. – Тоже защищаться предложите? В крепости сидеть?
Развалов на минуту задумался, отвечать, как видно, не хотел. Сказал тихо:
– Нет, не предложу. Я просто… буду тем, кто я есть, – инженером. Стану строить надежные убежища для вас.
Лихунов вдруг догадался, что тему разговора нужно срочно поменять.
– Ладно, расскажите мне о вашем мастодонте. Вы что, участие в постройке принимали?
Развалов оживился:
– То, что вы, Константин Николаевич, видите, называется фортовой группой. Смотрите, это закругление стены является левофланговым промежуточным полукапониром. Видите амбразуры узкие? Это пулеметные гнезда. Оттуда будет вестись фланкирующий огонь вдоль рва, укрепленного оградой из колючей проволоки. Левее капонира – горжа, переходящая в опорный пункт, справа – горжевой редюит в виде приспособленной к обороне группы казарм, погребов, складов. Мы сейчас со стороны тыла находимся и поэтому не можем видеть головной части группы. Вот это настоящий Парфенон фортификации! Выполнена в форме треугольника, что облегчает ведение фланкирующего огня, бетон десятифутовый, множество барбетов под противоштурмовые орудия, пулеметные гнезда и прочее, прочее! Вообще в фортовой группе имеется все необходимое для долговременной обороны: и склады с продовольствием, и пороховые погреба, и своя электростанция, надежная вентиляция, колодец вырыт, казармы расположены так глубоко под землей, что никакая бомба не повредит защитникам, – я же был на полигоне в Березани, знаю.
– Значит, вы хотите сказать, что форт неприступен? – быстро спросил Лихунов, доставая вторую папиросу. Он ждал, что инженер ответит утвердительно, потому что речь его сейчас почти точь-в-точь походила на речь поручика Тимашева, расхваливавшего достоинства крепости. Лихунов ждал этого утвердительного ответа, чтобы обстоятельно, методично доказать поклоннику защитных форм ведения войны, как легко может пасть любая крепость. Но Развалов отрицательно покачал головой:
– Нет, форт не неприступен. Скажу вам более того – «Царский дар» будет взят очень быстро.
Лихунов был удивлен. Он не ожидал такого ответа.
– Почему? – спросил он тихо. – Ведь у него так много преимуществ и достоинств?
– Да потому, – холодно ответил подполковник, – что форт не доделан. – Он снова замолчал, и Лихунов видел, как волновался инженер. – Понимаете, русские, в сущности, неглупы, и хорошие идеи в их головах заводятся так же часто, как и в немецких, но когда дело доходит до реализации этих идей, то столько помех появляется, такой высокий лес вырастает перед мыслителем этим, что плюнуть охота и поскорее забыть о своих идеях. Ведь вся мощь этой группы фортовой может заключаться в наличии здесь броневых батарей, способных вести состязание с артиллерией противника, то есть, как вы говорите, вести дальнюю борьбу. Но ведь здесь нет, нет этого! – ударил себя Развалов кулаком по колену. – Наша металлургическая промышленность столь слаба, что сразу отказалась делать броневые башни. А что за форт без них? И мы, военные инженеры, были вынуждены пойти на то, чтобы строить для вас открытые батареи, да и то не бетонные, а земляные. Ну так как же вам вести состязание с противником на далеком расстоянии? Никак нельзя, если он направит на одну вашу батарею десять своих и будет все приближаться и приближаться. Вы теперь понимаете, почему я сказал, что «Царский дар» будет быстро взят?
– Понимаю, – хмуро отозвался Лихунов.
– Скажу вам более того, – продолжал Развалов, доставая папиросу, – не только этот форт падет очень скоро, но и вся крепость будет сдана германцам не более чем через месяц…
Лихунов не любил пророков, потому что в желании предугадать исход событий видел лишь охоту покрасоваться и быть оригинальным.
– Все это лишь ваши предположения, – невежливо оборвал Лихунов инженера.
– Нет, не предположения, Константин Николаевич! – строго возразил Развалов. – Вы разве ничего не знаете о приказе главнокомандующего об эвакуации Варшавы?
– Нет, – очень удивился Лихунов и отчего-то вдруг подумал о Марии. – Неужели он отдал такой приказ?
– Да, отдал. Это так же верно, как и то, что он переименовал неплохую крепость Ивангород в укрепление – легче будет переживать потерю незначительного оборонительного объекта.
В течение нескольких минут офицеры молчали, слышны были только команды фельдфебеля: «А ну, покрути-ка башкой, покрути! Небось не отвалится твоя репа. Вот так!»
– Какие же вы видите пути, кроме обороны? Ведь фронт хоть и близко, но наша вторая армия все еще сопротивляется врагу?