Капитан повесился! Предполагаемый наследник
Шрифт:
– Мистер коронер, я должен был вернуться в город сразу после дачи показаний. Вы разрешите мне отдать последние почести своему старому другу прямо сейчас? Я сэр Джеймс Хэмстед.
– Рад познакомиться с вами, сэр Джеймс. – Мистер Лавджой поднялся со своего места. – Мне известно ваше имя. Сожалею, что не смог вызвать вас дать показаний раньше, поскольку должен был допросить миссис Стеррон. А затем еще двух свидетелей, которые могли прояснить, чем была вызвана депрессия. Насколько я понимаю, ваши показания лишь подтвердят те, что рассказала миссис Стеррон?
– До некоторой степени.
Мистер Лавджой кивнул:
– Вы очень добры, сэр. Итак, вы хотели бы видеть покойного? Наверное, это немного необычно, но я готов лично проводить вас в морг. Ничего дурного или незаконного в том нет.
И он повел сэра Джеймса по длинному коридору, они поднялись на несколько ступеней, свернули за угол и вышли через боковую дверь на задний двор больницы, где стояли машины «Скорой помощи». Неподалеку располагалось приземистое кирпичное здание, ключ от которого был у мистера Лавджоя.
– Часовня справа, морг слева, – пробормотал коронер, вставляя маленький ключик в замочную скважину.
За спинами мужчин захрустел гравий под чьими-то ногами, и появился доктор Тэнуорт.
– Хотите зайти, мистер Лавджой? А я подумал, надо бы заглянуть и проверить, все ли тут в порядке. Тело сразу после слушаний отвезут обратно в Феррис-Корт?
– Да, – ответил коронер. – Вы знакомы? Это сэр Джеймс Хэмстед. А это доктор Тэнуорт, судмедэксперт из полиции.
Сэр Джеймс кивнул, доктор Тэнуорт раскланялся.
– Имел удовольствие, с учетом обстоятельств, видеть вас в поместье в воскресенье, сэр Джеймс. Печальная история. Насколько я понимаю, он был вашим старым другом?
Сэр Джеймс вздохнул, и мистер Лавджой, видя, что его спутник не заинтересован в общении с доктором Тэнуортом, распахнул дверь и вошел в комнату с низкими побеленными потолками. Свет просачивался через два окна с матовыми стеклами, заливая все тусклым зеленоватым сиянием, хотя день был ясный и солнечный. На столе в центре комнаты лежала неподвижная, покрытая простыней фигура. Мистер Лавджой приподнял ткань, и трое мужчин уставились на тело Герберта Стеррона. Его еще не подготовили к похоронам – присяжные теоретически имели право взглянуть на него, если вдруг возникнет необходимость. Бинты закрывали разрезы от вскрытия на груди, животе и черепе. Лицо уже не казалось таким перекошенным, как в тот момент, когда сэр Джеймс Хэмстед видел тело в последний раз, да и борозда от шнура почти не выделялась.
Сэр Джеймс наклонился и всмотрелся в неподвижные черты покойного, его действия привели в замешательство мистера Лавджоя. Доктор Тэнуорт давно привык к подобному, и его меньше впечатляли люди умершие, пусть и значимые, нежели они же, но при жизни. Он ходил по комнате, убирал грязные бинты и инструменты, которые оставил после вскрытия. В общем, наводил порядок. А затем присоединился к остальным, держа в руках кювету со вставной челюстью.
– А что прикажете с этим делать, мистер коронер? – спросил он. – Просто жаль хоронить их. Вы только посмотрите, какая хорошая работа! Причем дорогая. Любой дантист обрадуется таким протезам.
Мистер Лавджой болезненно скривился:
– Оставьте
– Легче сказать, чем сделать, – заметил неунывающий доктор Тэнуорт. – Лично я не берусь вставить этот протез обратно.
– Почему? – вдруг оживился сэр Джеймс.
– У меня не получается. Сегодня утром пытался – ничего не вышло.
– Нижнюю пластину?
– Да.
– Позвольте взглянуть.
Властный тон, так впечатливший Джеральда Стеррона, заставил доктора Тэнуорта протянуть лоток. Сэр Джеймс взял нижнюю челюсть и внимательно осмотрел ее.
– Откройте ему рот, – распорядился он.
Доктор Тэнуорт повиновался, и сэр Джеймс, осторожно двигая тонкими длинными пальцами из стороны в сторону, попытался вставить протез на место. Мистер Лавджой наблюдал за ним с удивлением и интересом.
– Фонарик! – попросил сэр Джеймс.
Доктор Тэнуорт послушно достал тонкий электрический фонарик из кармана жилета и посветил покойнику в рот. Сэр Джеймс склонился еще ниже и продолжал терпеливо манипулировать упрямым протезом. В конце концов он вытащил его и снова внимательно осмотрел.
– Его погнули, – заключил он. – Интересно, кто?
– Уж, во всяком случае, не я! – возмущенно воскликнул доктор Тэнуорт. – Он уже не очень крепко сидел во рту, когда я впервые осматривал тело.
– Что? Протез болтался, а вы не доложили об этом?
Сэр Джеймс гневно взирал на несчастного доктора, который мямлил что-то и запинался.
– Н-ну, а с к-какой стати? К-какое это имеет значение?
– Значение? Бог мой, дружище, да вы в своем уме? – Сэр Джеймс обернулся к Лавджою: – Мистер коронер, это важный факт. Он полностью противоречит версии о самоубийстве. Надеюсь, вы понимаете.
Коронер растерялся:
– Не совсем. Вы имеете в виду, что сила, с которой…
– Я имею в виду, что, скорее всего, этот человек умер не от удушения.
Сэр Джеймс оттянул нижнюю губу покойного, взял фонарик из дрожащей руки доктора Тэнуорта и посветил.
– Вот, – сказал он, – так я и думал. Синяки и припухлость во рту – даже сейчас. Куда вы только смотрели, доктор Тэнуорт? Что входило в ваш так называемый осмотр? Похоже, вы даже не посмотрели под микроскопом на срез кожи у странгуляционной борозды. Так почему же вы уверены, что изменение цвета тканей вызвано обширным кровоизлиянием, а не отеком?
Доктор Тэнуорт всегда считал, что лучший способ защиты – нападение.
– Позвольте спросить, по какому, собственно, праву вы меня допрашиваете, сэр? Это чисто профессиональный вопрос. И ни один дилетант не должен говорить со мной в подобном тоне. – За его дерзким тоном чувствовалась плохо скрываемая тревога.
– Я не дилетант, доктор Тэнуорт, и вам следовало бы это знать хотя бы по долгу службы. Двадцать лет я был практикующим врачом, прежде чем меня назначили инспектором министерства внутренних дел Великобритании. Я написал немало статей по медицинской юриспруденции на базе собственного опыта, когда работал коронером в юго-западном районе Лондона. Хочу заметить, я редко сталкивался со столь небрежным отношением патологоанатома к своей работе.