Капитан Райли
Шрифт:
Тогда француженка красноречивым жестом указала вниз.
— Капитан, так может, пора их?.. — неуверенно спросила она.
— Пусть пока посидят, — перебил Алекс, поняв с полуслова. — Подождём, пока немцы уберутся подальше... А кроме того, я хочу, чтобы наши пассажиры как следует подумали о своём поведении.
Когда наконец немецкая подводная лодка вновь погрузилась в воду и исчезла в глубинах, словно ее и не было, Алекс спустился в недра судна, за ним последовали Джек и Марко. Открыв люк между двумя трюмами — сейчас пустыми после разгрузки в Барселоне — они спустились вниз по трапу. Затем они направились в сторону кормы, осторожно пробираясь между шпангоутом, словно между железными ребрами
Не говоря ни слова, Райли поднялся по трапу правого борта, оказавшись на уровне верхней части бака, где помещался люк, через который заливали топливо, обычно герметично закрытый. Сейчас люк был открыт, внутри плескалось десять тысяч литров горючего. Кроме того, из отверстия люка высовывались два черных резиновых шланга.
Человеку со стороны — например, немецким солдатам — эти шланги могли показаться элементами системы подачи горючего. Но каково было бы их удивление, если бы они увидели, как в эту минуту капитан погрузил в открытый люк руку по самое плечо, и после нескольких рывков из бака вылетел большой бронзовый скафандр с тремя круглыми иллюминаторами и кольцом наверху; из-под грязного стекла, залитого горючим, на него смотрела пара испуганных, широко раскрытых зеленых глаз.
8
После того как пассажирам помогли выбраться из топливных баков, а затем снять тяжелые скафандры, грузила и резиновые водолазные костюмы, Эльзе и Хельмуту Рубинштейнам позволили вернуться в свою каюту и принять душ — при непременном условии ровно через час явиться в каюту капитана.
В назначенное время они постучали в деревянную дверь в конце коридора, и Алекс пригласил их войти.
Каюта капитана была почти вдвое просторнее любой другой. Помимо простой убогой постели, придвинутой к кормовой переборке, в каюте имелся еще умывальник и стол, на котором громоздились написанные от руки документы, навигационные карты, компас, циркуль, транспортир и угольник. На всем этом мирно покоился сверкающий секстант «Уимс и Плат». Меблировку каюты довершали несколько этажерок с технической литературой, какими-то альманахами и романами Стивенсона, Конрада и Мелвилла, а также небольшой коллекцией виниловых пластинок, лежащих рядом с раздолбанным проигрывателем «Вебстер».
Парочка небольших плакатов в рамке — один с флажковой азбукой, другой со световыми сигналами — составляла компанию малочисленным фотографиям, беспорядочно развешанным по стенам каюты. На одной из них можно было узнать нынешнего капитана. Он позировал перед камерой вместе с двадцатью американцами из бригады Авраама Линкольна, только что высадившейся в Испании. Большинство этих необстрелянных парней и оружия-то в руках не держали, но счастливо улыбались, радуясь тому, что будут бороться за свободу против фашизма. Они еще не знали, что всего через два года шестнадцать из них погибнут.
На другой фотографии красовался «Пингаррон» под своим прежним названием и английским флагом, входящий в устье Темзы со следом белого дыма за кормой. На третьей фотографии в рамке, стоящей на столе, был мальчик лет десяти вместе с мужчиной и женщиной. Она — в белой блузке и развевающейся юбке, с рыжей гривой вьющихся волос; он — в форме торгового флота. Все трое были сняты на фоне судна, пришвартованного в порту Бостона.
Войдя в каюту, Эльза сразу — как умеют делать только женщины — обратила внимание на эти мелочи, раскрывающие
Джек галантно поднялся, уступая место сеньоре Рубинштейн, Алекс же и не подумал уступить стул ее мужу, и тому ничего не оставалось, как стоять посреди каюты, смущенно переминаясь с ноги на ногу и беспокойно глядя вокруг.
Вид оба они имели весьма причудливый, поскольку все их вещи Сесар собрал в сетку и, привязав к ней грузило, вывесил за борт на длинном тросе, так что сейчас, приняв душ, им пришлось надеть чужую одежду. И теперь респектабельный торговец был в синем комбинезоне со следами машинного масла, одолженном Сесаром, а его жену облачили в старое платье Жюли, которая была меньше ростом и немного полнее стройной австриячки, так что сейчас Эльза казалась беженкой, чудом ускользнувшей из лап врагов. Хотя, в сущности, именно так оно и было.
— Капитан Райли, — начал Хельмут, видя, что никто из них не спешит с объяснениями. — Я весьма сожалею о случившемся и всей душой благодарен вам — и от себя, и от имени моей супруги...
— Замолчите, — оборвал Алекс, не вставая со стула, но сжавшись как пружина. — Я не желаю слышать из ваших уст ни сожалений, ни благодарностей. Я желаю услышать от вас нечто совсем другое.
Австриец посмотрел на Джека, сидящего на краю койки, а затем снова перевёл смущённый взгляд на Алекса.
— Простите, но я не понимаю, о чем вы говорите, капитан.
— Кончайте ломать комедию! — оборвал тот, теряя терпение. — Быть может, я и не самый опытный морской волк, но всегда вижу, когда меня пытаются водить за нос. А вы оба, — кивнул он в их сторону, — весьма неважные актёры.
— Но, капитан! — запротестовал тот. — Я уверен, что...
Алекс поднялся на ноги и приблизился к нему вплотную.
— Кончайте ваши бредни, если не хотите серьезных неприятностей. Если вы произнесете хоть одно слово лжи, я снова запихну вас обоих в топливный бак, только на этот раз — уже без скафандров.
Хельмут бросил взгляд на Джека, словно в поисках поддержки, однако старший помощник смотрел лишь на бёдра Эльзы, которые были хорошо видны снизу по причине слишком короткого платья.
— Но я вовсе не... — пробормотал австриец.
— Все очень просто, — сказал Алекс, садясь на прежнее место. — Мне с самого начала показалось странным, что такой богатый человек, как вы, предпочёл отправиться в Португалию морем, вместо того чтобы лететь самолётом или ехать поездом. Но тут ещё можно было предположить, что вы боитесь быть задержанным на границе испанской полицией, это действительно было весьма вероятно. Но что ещё более странно, — добавил он более суровым тоном, — это то, что офицер гестапо преследовал вас от самого Марселя и, убив нашего друга Франсуа, гнался за вами на этой чертовой подлодке и грозился убить всех нас. Мы с Джеком целый час ломали над этим голову, и в конце концов пришли к выводу, что вы — не просто еврейские беженцы, которые спасаются от преследований нацистов. Итак, спрашиваю в последний раз: кто вы, черт побери, такие, и почему гестапо так за вами охотится?
Хельмут Рубинштейн глубоко вздохнул, посмотрел на свою жену и произнёс:
— Мы...
— Минуточку, — остановил его Алекс, поднимая вверх палец. — Прежде чем вы продолжите, должен предупредить: если вы ещё хоть раз солжете, пусть даже речь будет идти о размере вашей обуви, вы оба вылетите за борт задолго до того, как мы прибудем в Танжер. И уверяю, до Танжера мы не планируем приближаться к берегу.
И тут, ко всеобщему удивлению, Эльза Рубинштейн, грациозно поведя плечиком, поднялась со стула и заговорила.