Капитан Сатана или приключения Сирано де Бержерака
Шрифт:
— Ну, крошка, ты хорошо исполнила свое дело, теперь ступай! — проговорил Бен-Жоэль, вынимая свой длинный нож.
— Ты хочешь его зарезать? — спросила цыганка, дрожа от ужаса.
— Странный вопрос! Наконец, какое тебе дело?
— Нет, я не позволю!
— Ты с ума сошла? Пойми же, дурочка, что он мешает нам и его смерть необходима!
— А я не позволю! — еще раз проговорила молодая женщина, защищая собой кровать.
— Ошалела девка! — с досадой продолжал цыган.
Ринальдо молча подошел к цыганке с желанием оттащить ее от кровати, но она, вырвавшись и выхватив из-за корсажа кинжал, злобно воскликнула, сверкая глазами:
— Подойди, если смеешь!
— Не дури! Мы только попусту теряем время! — проговорил Бен-Жоэль.
— Не подходите, малейшая царапина будет смертельна! — повторила цыганка, видя, что Ринальдо снова направляется к Кастильяну.
— Странная чудачка! — пробормотал лакей, отступая.
— Марот, что значат твои штуки? Уж не влюбилась ли ты, черт возьми, в этого парижанина?
— Прочь, разбойник, иначе я сделаю кое-что, чего еще и не обещала!
— Неужели, дурочка этакая, ты хочешь оставить его в живых? — с недоумением спросил цыган.
— Да, я решила!
— Ну и черт тебя дери! Она не уступит, Ринальдо, так уж давай кончать наше дело!
Яркий луч восходящего солнца ударил в лицо спящего Кастильяна; молодой человек проснулся; голова его была не совсем свежа, и он с трудом пытался собрать свои беспорядочные мысли. Наконец, в голове его явились воспоминания ужина, танца Марот, затем непонятной слабости и тяжелого сна-кошмара. Он оглянулся: мебель была в беспорядке, на столе стояли остатки ужина, на полу валялась лента, оброненная цыганкой. Марот исчезла.
Кастильян быстро сорвался с кровати и, застегивая свой кафтан, невольно коснулся места, где было зашито письмо Сирано. Вдруг яростный крик вырвался у него из груди: подкладка была вырезана, письмо исчезло!
XXIII
Это открытие буквально ошеломило его. Первым движением одураченного юноши было поднести к виску пистолет, но, подумав немного, он грустно опустил руку.
— Моя смерть не поправила бы дела, теперь нужно исправить последствия своего безумия! — проговорил он решительно.
У него появилась мысль вернуться в Париж, но сознание того, что враги теперь уже на дороге в Сен-Сернин, заставило его отбросить это решение.
— Нет, надо следовать за ними! — пробормотал он задумчиво.
Вдруг в дверь постучали.
— Где она? — крикнул он, поспешно отворяя дверь.
— Кто «она»? — спросила служанка.
— Марот, та, которая ужинала со мной!
— О, она уже давно уехала, господин!
— Уехала? В какую сторону?
— По направлению к Орлеану.
— О проклятая воровка! Но зачем, зачем ей это письмо?! — с отчаянием кричал Сюльпис, бегая по комнате.
— Вам письмо! — проговорила между тем служанка, подавая молодому человеку тщательно свернутую записку.
— От кого?
— От этой красивой дамы. — А, от нее! Посмотрим.
«Бен-Жоэль уехал в Сен-Сернин. Прости, я горько раскаиваюсь в своем проступке», — прочел юноша, с трудом разбирая неумело написанные слова.
— Бен-Жоэль! Теперь я все понимаю! — вскричал молодой человек. — Она раскаивается, о проклятая женщина! Очень нужно теперь ее раскаяние. Как дурака, надувает меня, насмехается, издевается, напаивает, обворовывает и потом просит прощения! Но кто мог бы подумать, кто мог бы поверить, что она заодно с этими мерзавцами?! О проклятое цыганское племя, с каким удовольствием задушил бы я тебя собственными руками! Я избежал всех опасностей, всех сетей, и вдруг теперь эта проклятая женщина надула меня! Но нет, черт возьми, это так не останется! Я достану это письмо, будь оно хоть в самой утробе этого дьявольского цыгана! — неистовствовал бедный Кастильян.
— Ну, ступайте, моя милая, велите сейчас же седлать мою лошадь и пришлите кого-нибудь, кто мог бы сейчас же отправиться с письмом в Париж. Он получит 20 пистолей, если завтра вечером доставит это письмо! — обратился он к служанке.
— Хорошо, господин, это можно устроить: Клод Морель может исполнить ваше поручение.
— Так скорее приведите его сюда!
В то время как служанка побежала исполнять его приказание, Кастильян уселся за письмо к Сирано, в котором откровенно признавался во всем случившемся. Он даже не пытался оправдываться, надеясь на справедливость и доброту Бержерака.
Окончив письмо, юноша сошел вниз передать письмо ожидавшему его Клоду Морелю.
Переговоры были коротки, и, проводив своего посланца, Сюльпис сел на свою лошадь и вскачь понесся вдогонку за Бен-Жоелем, решив во что бы то ни стало помешать его прибытию в Сен-Сернин.
…Очевидно, Марот действительно раскаивалась в содеянном, так как она, хотя слишком поздно, изменила своим товарищам и выдала их план Кастильяну. Оставаясь с ними лишь настолько, чтобы выведать все, что ей нужно было узнать, она снова отправилась в Орлеан, теша себя надеждой, что со временем ей удастся, быть может, изгладить неприятное впечатление, произведенное ею на Кастильяна. Что касается Бен-Жоеля и Ринальдо, то, сговорившись о дальнейшем способе действий, они расстались. Первый поехал в Лош, а последний вернулся в Париж.
Когда слуга вернулся домой, было уже одиннадцать часов утра, но Роланд еще спал, так как, возмутившись равнодушием Жильберты, долго не мог заснуть.
Появление лакея, извещавшего о возвращении Ринальдо, раздосадовало не успевшего еще выспаться графа, но, услышав имя своего любимого слуги, он сразу оживился.
— Ринальдо здесь?! — воскликнул он радостно. — Ну, пусть войдет!
Но Ринальдо, не ожидая разрешения, уже стоял на пороге комнаты.
— Ну что, как дела? Что с письмом?