Капитан
Шрифт:
– Коголен! – строго произнес шевалье. – Или ты будешь слушать, или я вышвырну тебя в окошко прямо на дорогу!
– Что вы, сударь! Я ловлю каждое ваше слово! – заверил хозяина сразу же проснувшийся Коголен.
– Ты не ловишь, а испускаешь, и не слова, а звуки. И звуки эти называются храпом! – обличительным тоном заявил юноша.
Тут внимание шевалье привлек подозрительный шум. Перед дверью гостиницы кто-то остановился… Коголен тоже вскочил на ноги. Они приблизились к чердачному оконцу и в свете фонаря, который держал в руках топтавшийся внизу мужчина, увидели большую, прикрытую
– Побыстрее! – подгонял их мужчина с фонарем.
– Надо же! – пробурчал Коголен. – Так я и думал. Тот самый сеньор, который снял гостиницу!
– Какой сеньор? – удивился Капестан. Коголен рассказал о последней сделке мэтра Люро.
– Я полагаю, – добавил оруженосец, – что этот сеньор хочет устроить тут склад контрабанды. Поглядите-ка, они уже перетаскивают в большой зал свое добро.
И правда, ночные труженики усердно сбрасывали с повозки и переносили в дом какие-то тюки. Через двадцать минут дело было сделано и руководивший операцией человек запер дверь гостиницы. Вскоре послышался шум отъезжавшей повозки, гулко подпрыгивавшей на ухабах, хотя Капестан успел заметить, что колеса ее были заботливо обернуты соломой.
– Пошли полюбуемся на контрабанду, – предложил шевалье.
Они спустились по лестнице. Уже начинало светать, но большой зал все еще был погружен во тьму. Коголен зажег фонарь. Прислонившись к стене, в зале выстроились в ряд пятьдесят аркебуз и пятьдесят пик; на древке каждой пики висел солидный кинжал, а к аркебузам были привязаны пистолеты.
– Вот это да! – изумился Капестан. – Контрабандное оружие!
На расстеленном в углу полотне лежала груда одежды, похожей на обмундирование королевской гвардии. Капестан протянул руку и наугад выхватил из кучи первую попавшуюся вещь – это оказалась кожаная кираса, которую носили поверх колета.
– Кто-то готовится к уличным боям! – шевалье даже побледнел.
На груди и на спине кирасы была вышита буква Л – инициал Людовика XIII – увенчанная короной и обрамленная лаврами.
– Королевский вензель! – прошептал шевалье. Капестан пересчитал костюмы, затем пики и аркебузы.
– Пятьдесят! Здесь могут экипироваться пятьдесят гвардейцев!
Шевалье принялся взволнованно расхаживать по залу. Иногда он что-то бормотал. Глаза его сверкали. Наконец юноша воскликнул:
– Нет! Я их задержу! Мы поднимемся на наш чердак и будем караулить, ни на минуту не покидая своего поста. Кони? Надо их спрятать. Ты отведешь лошадей в ближайшую гостиницу и поставишь их там на неделю. Коголен! Мое счастье – в моих руках! Фортуна мне улыбнулась!
– Сударь! – простонал верный слуга. – Мы же хотели перебраться в «Золотую Ветвь» по соседству с Лувром. Мне говорили, что там отменная кухня! Раз фортуна вам улыбнулась…
– Замолчи! – приказал Капестан.
Все получилось так, как шевалье и задумал. Лошади были пристроены в стойла гостиницы «Славная встреча», расположенной неподалеку. Коголен выходил из «Генриха» только по ночам, чтобы раздобыть еды.
Прошло пять суток. Капестан тысячу раз гнал от себя мысль прекратить бесполезную
«Пять потерянных дней!» – расстраивался шевалье.
Он готов был локти кусать от злости. Было уже одиннадцать вечера. Вокруг – абсолютная тишь. Шевалье растолкал Коголена и сердитым голосом скомандовал:
– Немедленно отправляйся на конюшню и приведи лошадей! Я не выдержу здесь до утра!
И в этот миг ему показалось, что внизу скрипнула дверь. Капестан прислушался, затаив дыхание. Так и есть! Кто-то проник в гостиницу!
– Наконец-то! – обрадовался шевалье. – Явились!
– Поднимаются на чердак! – прошептал Коголен.
Они стояли, пригнувшись, отчаянно напрягая слух. Точно! Кто-то шел по лестнице!
Коголен выхватил кинжал, но Капестан, отрицательно покачав головой, схватил слугу за шиворот и потащил в самый дальний угол чердака. Там, прижавшись к полу, они спрятались за большим ворохом соломы. Чердак слабо осветился. Капестан осторожно поднял голову и увидел чей-то силуэт на фоне выходившего во двор оконца, через которое можно было выбраться на наружную лестницу.
Лестница эта начиналась во дворе, проходила вдоль окна общего зала и упиралась в галерею второго этажа. Оттуда она взбегала вверх, к следующей галерее, и заканчивалась окошком чердака.
Человек, которого только что заметил Капестан, сделал несколько шагов, приподняв фонарь.
«Тем хуже для него! – подумал шевалье. – Если он меня обнаружит, то отправится на тот свет.»
Но человек его не обнаружил. Поводив фонарем по сторонам, незваный гость удалился со словами:
– Все в порядке! Никого нет!
Капестан тут же подполз к окошку, зажав кинжал в зубах. Выглянув во двор, шевалье увидел там мужчину и сразу узнал в нем сеньора, сопровождавшего повозку. Перед ним стояли четыре человека; каждый держал в руке фонарь.
– На конюшне? – отрывисто спросил сеньор.
– Никого! – ответил один из четверых.
– В комнатах? На чердаке?
– Пусто! – откликнулись второй и третий.
– Хорошо! – промолвил сеньор и распорядился: – Зажгите факелы в большом зале. Проверьте ставни. Один из вас встанет на страже возле двери. Трое других отправятся на дорогу: доберетесь до поворота на улицу Турнон, встретите там монсеньора и приведете его сюда.
Суровый господин и сам вышел на дорогу – видимо, для того, чтобы приветствовать ту важную персону, появления которой он ожидал.
Капестан начал осторожно спускаться по внутренней лестнице, Коголен следовал за ним. В самом низу шевалье остановился, и Коголен понял, что они попали на кухню, отделенную застекленной дверью от ярко освещенного зала, в котором собралось уже человек десять. С каждой секундой людей становилось все больше, вскоре их было уже около тридцати, а через несколько минут зал был заполнен до отказа. Капестан заметил, что один из заговорщиков, забравшись на длинный стол, на который водрузили три стула, прикрепил к стене полотнище с изображением герба Конде-Бурбонов: лилии, пересеченные перекладиной.