Капитаны в законе
Шрифт:
Тот, просияв, извлек из сумы, висящей сбоку на поясе, два туго скрученных свитка с тяжелыми вислыми печатями, а Михаил Ярославич, чуть повысив голос, торжественно провозгласил:
– Жалую каждому из вас в кормление по деревеньке близ Зубцова. Места там, правда, неспокойные, порубежье близко, Ржевское княжество вовсе недалече, ну да управитесь чай. К тому ж там ныне иной князь сидит, а он на иконах поклялся в молодших братьях [4] у меня ходить.
– Отслужим, – еще раз заверил Сангре.
4
Обязательство
– Верю, – кивнул князь. Следом за ним поднялись из-за стола довольно улыбающийся Дмитрий с боярином.
Но на полпути к двери Петр остановил Михаила Ярославича.
– Княже, просьба к тебе малая, – выпалил он.
Тот остановился. Во взгляде еле заметно скользнуло разочарование.
– Там у нас наверху кузнец Горыня лежит, брат Заряницы, – заторопился Петр. – Он после битвы под Бортеневом к постели прикован, встать не может. Вон, боярин твой о том ведает, Горыня первое время как раз у него отлеживался.
– Точно, – подтвердил тот. – Хребет ему сабелькой поранило. А бился он славно, видал я.
– Так раз уж ты здесь, может, навестил бы. Для него твоя похвала и пожелание выздороветь целебнее любого отвара будут.
– Ах, вон ты о чем? – с видимым облегчением протянул Михаил Ярославич. – Что ж, дело доброе, – и распорядился, – веди.
По пути Сангре прихватил со стола деревянную солонку, вырезанную Горыней в виде забавной куколки, и, сунув князю в руки, шепотом попросил похвалить его рукоделье и попросить себе на память.
– Ишь какой заботливый, – буркнул Михаил Ярославин, но солонку принял и не меньше минуты, стоя у изголовья больного, старательно расхваливал ее.
Не забыл он помянуть и про ратную доблесть кузнеца. Мол, хоть и издали, а краем глаза подметил, как тот лихо ворогов крушил. От таких слов Горыня буквально расцвел, разрумянился – теперь он вновь напоминал того здоровяка, каким был до ранения в позвоночник. И на княжеское напутствие непременно выздоравливать, да чтоб к рождеству богородичному непременно на ноги встал, али уж крайний срок – к крещению Спасителя, горячо заверил, что беспременно встанет.
Услышав такое, Заряница не выдержала и, прижав к лицу платок, опрометью вылетела из ложницы. Да и оставшиеся тоже расчувствовались, а Забава даже всхлипнула, с трудом удерживая подступившие слезы.
На обратном пути, спускаясь по наружной лестнице – князь с Петром чуть впереди, остальные следом – Михаил Ярославич задумчиво заметил:
– Эва, сколь мало надобно, чтоб человека осчастливить… хоть на чуток. А ты молодца, гусляр. Сам-то, как я слыхал, высокого рода, а сердце доброе имеешь и к простому люду отзывчивое. Я признаться, поначалу помыслил, будто для себя что-нито попросишь, а ты вона об чем, – и, покосившись на Петра, он хитро осведомился: – А ты, часом, не не из-за сестрицы столь к брату заботлив, ась? – Сангре возмущенно засопел, а князь, лукаво улыбаясь, невозмутимо продолжил: –
– Токмо попомни, – встрял Кирилла Силыч, – поначалу тебе перекреститься придется. Негоже, чтоб у мужа с женкой разные веры были.
– Верно, – поддержал боярина князь. – Я такую баскую девку в латинство нипочем не отдам.
Они уже садились на коней, когда князь возобновил тему и, усевшись в седло, шутливо погрозил Сангре пальцем:
– Да гляди, осерчаю, коль меня на свадебку не позовешь.
– С того света не зовут, – тихо произнес стоящий позади Петра Улан, когда ворота за князем, боярином и четырьмя его дружинниками закрылись.
Сангре, круто развернувшись на каблуках, гаркнул на друга:
– На этом свете он будет, ясно тебе?!
– Ты решил успеть до его отъезда в Орду свадьбу сыграть или как? – невозмутимо поинтересовался Буланов.
– Да какая к шутам свадьба, – досадливо отмахнулся Петр и посоветовал: – К тому же, судя по поведению Заряницы, если кому и вести ее под венец, то тебе. Точно, точно. Обрати внимание, она даже на Изабеллу стала косо поглядывать, не иначе ревность обуяла, – он досадливо поморщился. – И вообще, не о том мы. Тут надо думать, как Михаила Ярославича выручать.
– И в первую очередь тебе, – парировал Улан. – Или забыл, кто в нашем дуэте генератор идеей?
– От которых сам князь постоянно отказывается, – огрызнулся Петр. – Я ему еще вчера две неплохие мыслишки подкинул, а он их на корню загубил! Грех, видите ли! Ну да, умереть святым куда проще, чем жить грешником.
– Две – это хорошо, – невозмутимо согласился Буланов, – но бог любит троицу, а про третью, когда она тебе на ум придет, мы ему ничего не скажем. И про последующие тоже. А посему думай, старина, крепко думай, но помни – времени у нас чертовски мало.
Глава 3
Даешь первый ОМОН!
Очередные идеи у Петра созрели довольно-таки быстро, на следующий день. Правда, одна из них к спасению Михаила Ярославина отношения не имела. Дело в том, что Сангре задумал создать свою полноценную дружину. А что? Коль дело идет к долгой жизни в Твери, надо осесть в городе солидно, с должным размахом. Свою мысль он высказал другу. Мол, тем самым они выбьют из под ног Ивана Акинфича и иже с ним, лишнюю опору. Ведь сейчас он, напоминая князю при каждом удобном случае, что они – чужаки, не забывает тыкать пальцем и в их отряд. Мол, посмотри на их рожи. Один кривич, пара дреговичей, волынян да бужан, а остальные кто? Одни имена чего стоят – без чарки доброго меда и не выговорить. А учитывая, что пополнение составят практически одни тверичи, боярину крыть будет нечем.
Да и несолидно оно – отряд из двух десятков. Конечно, Сангре с Булановым пока не ближние княжеские бояре, но нужно работать на перспективу, а с таким количеством бойцов в большие авторитеты им нипочем не выбиться, и никакая шуба с кучей идей впридачу не поможет. За плечами надо иметь полсотни как минимум, причем с качественной подготовкой, на порядок лучшей чем у всех прочих.
Завершил он кратко:
– Итак, чтобы стать на один уровень с боярами, то бишь оказаться «в законе», нам срочно нужен спецназ.