Капкан для лешего
Шрифт:
– Не знаю, - Ставр постепенно приходил в себя и жалкая улыбочка, так портившая его суровое лицо, исчезла. Перед ними уже опять сидел умудренный годами хозяин Леса.
– Куда-то девались, прямо средь бела дня. Сегодня утром были на месте. Когда с племяшами в землянке сидел, лежали мешочки. Потом они на болото ушли, а я с бадейкой по воду, на ключ. И не было меня здесь всего ничего. Туда сходил и обратно. И до вашего прихода, здесь на бревнах сидел, в землянку не заглядывал. А сейчас нету.
– Не может того быть!
– Еропка не то чтобы не поверил
– Нету...
Всегда неторопливый, степенный Могута сорвался с места и вбежал в землянку.
– Да там они! Морок это все!..
– запричитал Еропка и юркнул туда же.
Молодые лешие последовали за ними.
– Вот здесь они лежали, - показал Могута на небольшую светлую полку.
– Вот, прямо здесь. Я их вчера видел.
Пуста была полка, никаких мешочков, никаких зерен.
– Может, завалились, случайно упали, закатились куда-нибудь, лежат, скучают, нас дожидаются, - тараторил Еропка, сам не веря в это, потому что некуда были им ни завалиться, ни закатиться.
А он быстро и суетливо, ощупывал пустую полку, гладкую стену, пол...
– И, правда, нету, - Могута не искал, Могута застыл, не отводя глаз от пустой полки.
– Почему они у вас на самом виду лежали?
– спросил Бурята.
– Прятать надо. Это же такое добро. Нельзя его открыто держать.
– От кого прятать?!
– странно было видеть растерянного Могуту. Громадный леший стоял неподвижно и не сводил глаз с пустой полки.
– Здесь все свои. Чужих, у нас, в Лесу, не бывает. И взять их никто не мог.
– Но ведь взяли, - подтвердил очевидный факт Гудим.
– Ой взяли... Ой беда, беда... Что же теперь будет? Помогите нам Стрибог и Мокоша!
– ныл Еропка.
– Как оправдаемся, что скажем, как смотреть в глазоньки друг дружке будем... Это же каждое животное нас теперь упрекнуть может, каждый дикий зверь несознательный, каждая птица несерьезная...
Еропка никак не мог примириться, не верилось ему, что зерна лингко исчезли. Он упорно искал. Не веря глазам своим, он все ощупывал и ощупывал пол и стены и углы землянки, и даже невысокий потолок. При этом он что-то тихо беспрерывно приговаривал: и жаловался, и ругался и грозил кому-то, но никаких следов зерен найти не мог.
Когда лешие вышли из землянки, Ставр по-прежнему сидел на траве. Он смотрел на них со слабой надеждой. Знал, что ничего они в землянке не найдут. И все-таки в глубине души надеялся: а вдруг. Никакого "вдруг" не произошло. Растерянный, пытаясь сообразить, как такое могло случиться, Могута, угрюмо скреб затылок, унылый Еропка перебирал волосики жидкой бороденки, что-то бормотал себе под нос, братья же просто молчали. Они не могли еще по-настоящему оценить трагедию, которая произошла.
– Это что же это такое!
– взвыл вдруг, во весь голос Еропка, и теперь его причитания пришлись к месту.
– Это куда же мы идем?! Дожили! Ничего положить нельзя, упрут не глядя!
– Да помолчи ты, - положил Могута ему на плечо тяжелую руку и Еропка послушно замолчал, не закончив фразы.
– На кого грешишь?
– спросил он у Ставра.
– Так ведь не на кого, - пожаловался Ставр.
– Верно, не на кого, - согласился Могута.
– Искать надо! Весь Лес обшарить, а найти. Уж я его тогда, - он потряс кулачищем.
– Ох, я его... Гром небесный!
– И что ты своим кулачищем сделаешь!
– прикрикнул на него Еропка.
– Где ты искать станешь?! Пока под каждый куст заглянешь, сто лет пройдет. А до полной луны два дня осталось: сегодня да завтра.
Братья с недоумением посмотрели на него.
– Луна здесь причем?
– несмело спросил Бурята. Понимал, что не вовремя суется со своим вопросом, но удержаться не смог.
– Объясни им про защиту, - попросил Ставр Могуту. Старому лешему было совсем плохо, ни думать, ни разговаривать ему не хотелось.
– Лес у нас зона закрытая, - стал рассказывать тот.
– Вокруг всего Леса защита стоит. Сюда никто попасть не может, и выйти отсюда не может.
– Щур рубежи охраняет, - догадался Бурята.
– Щур, конечно, тоже. Только у него окромя нашего Леса и других дел много. Не все время ему здесь торчать. В помощь Щуру вокруг всего Леса надежная защита поставлена. А в первую ночь полной луны она снимается: от заката солнца до восхода. В эту ночь каждый может и войти и выйти. Тот, кто взял зерна здесь хранить их не станет. Здесь они ему ни к чему, постарается в полнолуние унести. А пока защита стоит, он из Леса не выйдет. У нас два дня есть. За эти дни вора надо поймать. Не найдем, считай все.
– Кто ее поставил, эту защиту?
– спросил Бурята.
– Вы сами, чтобы чужих не пускать?
– Э-э, ребята, знал бы Еропка, кто защиту поставил, да как ее снимать, так он бы сейчас самым знаменитым в нашем Лесу персонажем был. Сидел бы в холодке на мягком табурете и с удовольствием ядреный квасок с хреном попивал, а не бегал как шальной по кордону на больных ногах, да не горбатился над дневниками, глаза свои не расходовал бы при тусклой свече, - встрял в разговор Еропка.
– Никто не знает, - подтвердил Могута.
– Принято считать, что она вместе с Лесом появилась. Для него и предназначена, чтобы, значит, охранять, чтобы кому не нужно сюда не шастали. Так оно, должно быть, и есть.
– Стена что ли?
– Стены-то и нет никакой. Просто дойдешь до края, а там крайнее место, и воздух сразу густой становится. Шаг-другой сделаешь, а дальше никак, не пускает. Хуже всякой стены. Любую стенку подвинуть можно, сломать можно, - Могута повел широким плечом, как бы показывая, что он сделает с мешающей ему стенкой.
– А здесь ничего не поправишь, не подвинешь, вязнешь, как в сырой глине.
– Как же мы сюда пришли? И полнолуния не было, и в защите мы не вязли, - заинтересовался Гудим.