Капкан на Инквизитора
Шрифт:
Комната, в которой, пошатываясь, стоял бывший Инквизитор, располагалась на втором этаже какого-то дома. Вокруг дома, насколько можно было судить в густых вечерних сумерках, была довольно обширная вырубка. В стороне виднелось что-то, напоминавшее дорогу. Еще дальше темнел все тот же полуголый осенний лес. Невидимые с этой стороны дома, фыркали привязанные кони.
И ровно под самим окном, свернувшись, лежал огромный черный пес. Тот самый, который в нужный момент не дал Альваху подхватить с земли меча, чтобы коротким взмахом оборвать одну оказавшуюся для него важной ублюдочную
Сюда хода не было.
Собрав силы, чтобы не дать волю слабости и не проходившему головокружению, Альвах вернулся в комнату. Кроме разметанного ложа, забытой де-принцем мисы с водой и стола, с горевшим на нем светильником, больше здесь ничего не было. Одежда Альваха и его оружие исчезли.
Стоя боком к ложу, бывший Инквизитор долго не мог присилить себя обернуться в эту сторону. Его сознание, еще затуманенное невыносимо тяжелым напряжением, было словно закрыто для всего. Это придавало Альваху то самое отрешенное спокойствие, в котором он прибывал. Он не знал, сколько еще это продлится. А потому заставлял себя двигаться сейчас – пока у него еще было время.
Время уходило все стремительнее. Де-принц Седрик мог появиться в любой миг. И тогда все повторится снова. А потом наигравшийся ублюдок бросит надоевшую и сломанную игрушку своим солдатам.
С силой зажмурившись и мотнув головой, Альвах с усилием прогнал видение своего страшного будущего. Ему однажды приходилось видеть, что может сделать с одной женщиной толпа голодных вояк, и видение получилось неожиданно ярким. Сжав зубы и стиснув руки в кулаки, он заставил себя развернуться к ложу.
Простынь была сильно выпачкана кровью. Но выбора у Альваха все равно не было. Стараясь не обращать внимания на боль, он сорвал верхнюю часть постели, обнажая соломенный тюфяк. И, в несколько движений, обмотал себя простыней – от грудей, почти до самых пят. Потом подобрал покрывало. Осторожно переставляя ноги и кривясь при каждом шаге, он добрался до двери.
Альвах прождал достаточно долго, не решаясь выйти. Но за дверью было тихо – все время. Бывший Инквизитор, сторожась каждого движения, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Потом выскользнул в соседнюю темную и пустую комнату, из которой вниз вела деревянная лестница с крепкими перилами. Оттуда виднелся слабый свет, и слышались мужские голоса.
Альвах присел перед лестницей, заглядывая на нижний этаж. Потом, стараясь не шуметь, сполз по ступенькам вниз, в полутемный коридор. На противоположной стороне коридора было окно. По мгновенной прикидке романа, окно выходило на сторону дома, как раз противоположную от той, которую охраняла собака.
Но на пути к вожделенному окну было три двери. И если одна была затворена, и из-за нее слышался явственный храп сразу нескольких мужских глоток, а проем второй – темен и тих, то за третьей, по-видимому, располагалась гостевая комната, которая у веллов вела к выходу из дома. Свет и голоса, в одном из которых Альвах с холодом внутри узнал голос Седрика, доносились оттуда.
Бывший Инквизитор по стенке неслышно добрался до открытой двери. Осторожность стоила ему больших усилий, потому что боль никуда не делась. Тем не менее, обретенные еще в бытность охотником за нечистью навыки пригодились. Ни Седрик, который сидел к проему спиной, ни его собеседник – широкоплечий, но тонкокостный роман с тонким, капризным лицом, ничего не услышали.
– Я все равно не понимаю, - донеслось от замершего Альваха по-велльски. – Твоя внезапно вспыхнувшая… страсть. Неужели она тебя не настораживает? Посмотри на себя, мой принц. Ты как околдован!
Послышалось шумное хмыкание.
– Я не околдован, а влюблен, Эруцио. Ты видел, как она сражается? Настоящая тигрица! А как она ловко сломала мне нос? – де-принц хохотнул, опираясь о стол, и накалывая на деревянную палочку кусок мяса из выставленной перед ним большой деревянной тарелки. – Это необычная женщина, говорю тебе. Но она не ведьма. Я… я очень хочу знать о ней больше. Она не особо разговорчива, но и не похожа на немую. Когда она очнется…
Тот, кого звали Эруцио, скептически хмыкнул.
– И ты думаешь, что после того, что ты сделал, она тебя еще захочет?
Де-принц пожал широкими плечами.
– Даже если не захочет, ей все равно придется остаться со мной. Проклятие Луны никуда не делось – я по-прежнему равнодушен ко всем женщинам, кроме этой. Дело, должно быть, в запахе, - Седрик повертел мясо и бросил его обратно в тарелку. – Прости меня Светлый, но что-то в ее запахе сводит меня с ума. А ее тело, Эруцио! Она так засадила коленом мне в… в живот, что едва не заставила меня… отступить… на некоторое время. Всего… всего не объяснить. Эта романка словно делалась специально для меня. Да что говорить - я не могу отпустить женщину, которая, быть может, уже носит под сердцем наследника дома Дагеддидов.
Альвах, который вслушивался, ожидая момента, когда можно будет тихо и незаметно проскользнуть мимо открытой двери, в ужасе посмотрел на свой живот.
Эруцио покачал головой.
– Ты намерен держать ее здесь?
Седрик, казалось, был удивлен.
– Конечно, нет. Только какое-то время, пока я не пойму, что… что она понесла от меня. После этого я заберу ее в Ивенот-и-ратт и представлю ко двору, как мою невесту.
– Ты думаешь, что его величество даст согласие на такой брак? Седрик, ты нашел ее сегодня, в лесу! Голой и в компании с разбойниками! Ты, видимо, сошел с ума! Она тебя околдовала! Это ведьма, говорю тебе!
– Ну, заладил, - в голосе второго наследника велльского престола послышалась усталая досада. – Да будь она хоть порождением из Прорвы. Она – женщина, которая сделала меня мужчиной! Когда отец узнает, что у нашего рода будет продолжение, он сам сделает все, чтобы этот ребенок появился в законном браке. А к тому времени, я думаю, она ко мне привыкнет. Я к ней уже привык. Мне кажется… мне уже теперь кажется, что все до нее – было как в дурном сне. А теперь я проснулся, Эруцио. И… О, Светлый, я смогу вернуться к людям и перестать прятаться по лесам, как какой-нибудь беглый преступник!