Капкан на наследника
Шрифт:
— Ну и?
— Может, меня даже стошнит от этого зрелища, Веда, дорогая, но мне все же ужасно хочется попробовать. Не стоит испытывать мое терпение.
Веда крепко обняла себя руками и вжалась в кресло. Я поглядел на Пэм:
— Это относится и к тебе, только твоя задница получит не порку, а хороший пинок.
Если бы у Пэм было под рукой ружье, она, не задумываясь ни на секунду, прикончила бы меня на месте. По какой-то одной ей ведомой причине она так и сидела, открыв рот, и мне показалось, что я слышу, как скрипят ржавые колесики в ее ссохшихся мозгах,
— А где старина Марвин? — поинтересовался я у нее. — Ну, твой муж, — напомнил я.
— Уехал, — процедила она сквозь зубы. — Он... в городе.
— Не его вина. Если ему повезло, то теперь трахает какую-нибудь куколку на заднем сиденье своего автомобиля. От тебя-то этого не дождешься.
Пэм аж перекосило от возмущения, и она уже было снова открыла рот, чтобы ответить, но я опередил ее:
— Оставь это, детка, помнишь, как ты впервые испытала вкус любви? Тебе было всего четырнадцать, и ты думала, что никто ничего не увидит. «Вкус» в буквальном смысле слова. У того разносчика член был что надо, правда ведь?
Моя милая кузина едва не лишилась чувств. Кровь бросилась ей в лицо, и она покраснела до кончиков обесцвеченных волос. Пэм беспомощно поглядела на сестру, но в ответ увидела, насколько та поражена, и подняла руку, пытаясь остановить меня.
Но я не для того явился.
— Успокойся, Пэм, — продолжил я. — Тебе же это нравилось. Ты накидывалась на каждого парня, который переступал порог черного хода, пока один из посыльных, наконец, не завалил тебя и не использовал свой член по назначению. И позволь напомнить тебе, милая, что ты не преминула выставить меня причиной твоих пронзительных визгов, сказала, будто я скинул тебя с заднего крыльца, и мне досталось за это на орехи. А я-то всего-навсего не вовремя зашел в прачечную за чистой рубашкой. Кстати, что ты сделала со своими окровавленными штанишками?
Я снова затянулся от души и посмотрел на Веду, которая глядела на свою сестру так, словно та была пришельцем из космоса. Теперь пришло ее время. Упускать такие возможности — просто преступление.
— Веда, детка, не стоит так пялиться на нее. Неужели забыла: ты с гувернанткой из поместья Форбес, ты с той хитренькой брюнеточкой, твоей одноклассницей, которую ты притащила сюда на каникулы, ты с декораторшей по интерьеру, которую наш старик нанял для оформления Мондо-Бич... так что чего уж так глядеть на Пэм? Просто ты предпочитала девчонок, по крайней мере, до семнадцати лет — точно. А как теперь?
Обе словно остолбенели, руки нервно сложены на коленях, пытаются изобразить из себя великосветских матрон, возмущенных подобными грязными инсинуациями, но в глубине души обе знали, что слова мои — чистая правда.
— Если вам интересно, Люселла нисколько не лучше. Правда, намного честнее. Та была откровенной потаскушкой и часто попадалась на этом, пока ее не заставили выйти замуж за гниду, с которой у нее хватило
Сигарета моя догорела до самого фильтра, и я раздавил ее в нефритовой пепельнице. Именно так поступал наш дед со своими сигарами. Пепельница эта стоила добрых десять кусков, но старик любил жить на широкую ногу. Я поглядел на его портрет, висевший на стене, тот самый, с двумя фазанами в одной руке и раскрытым ружьем в другой. Фазаны казались какими-то ненастоящими, словно это были чучела птиц, хотя, с другой стороны, видно, именно так дело и обстояло, потому что в противном случае птички успели бы протухнуть задолго до того, как портрет был закончен.
Старина Камерон Баррин, как обычно, хмурился, но теперь я видел, в лице его совсем не было злобы, как мне всегда казалось раньше. По правде говоря, только сейчас я понял, что он постоянно был чем-то озабочен, только и всего. Я подмигнул портрету и мысленно сказал, чтобы он не волновался, его семя было живо, даже если считать, что семя это незаконно появилось на свет, но в нем были гены самого Камерона, а не его придурочного братца.
— Милые добрые леди, — сказал я, — вы бедны как церковные мыши.
Пэм отреагировала первой, почти искренне вскочив из кресла на защиту своей чести и достоинства. И говорила она намеренно громко и выразительно, словно пыталась поставить на место разбушевавшегося члена бридж-клуба:
— Ты же не собираешься являться сюда и...
— Я уже явился сюда, и не заставляйте меня сто раз повторять: кончайте это дерьмо, вы обе.
Я скинул ноги с крышки стола, придвинул кресло поближе и облокотился на бюро. И только когда увидел, как переменились в лице мои кузины, я осознал что именно так поступал мой дед перед тем, как дать кому-то нагоняй.
— Ваши акции помахали вам ручкой, — констатировал я. — А теперь посмотрите на меня.
Их внимание стало неподдельным. Мне даже не пришлось просить их об этом, потому что они и сами почувствовали, что сейчас грянет гром, но я хотел расставить наконец все точки над "i" и покончить с этим раз и навсегда. Девицы даже и не подозревали, чем закончится весь этот милый спектакль.
— Они у меня. И не только ваши. Я в двух шагах от контрольного пакета.
У Веды побелели губы, а Пэм нервно теребила рукав.
— Малыш Альфи и Денни еще не в курсе, так ведь?
Рот Веды превратился в тонкую бесцветную нить, Пэм не двинулась.
— Вы затеяли игру, а расплачиваться-то нечем, милые дамочки. Хорошо, что старик именно так распорядился своим имуществом. Все акции Барринов перешли неимущему классу, а мальчики все еще пытаются оседлать жеребца. Все, что у вас есть, — это немного земли, антикварная фабрика и контракты, которые могут в любой момент лопнуть, и вы все вместе уселись на одно промокшее бревно, которое крутится на стремнине, а вокруг вьются стервятники.