Капкан на спонсора
Шрифт:
— Но если твоя жена в то время была жива и здорова, как ты надеялся выйти из этой ситуации?
Козырев неожиданно засмеялся, но глаза его были холодными как лед, а усмешка жесткой.
— Я подумал, что это очень хороший повод послать жену ко всем чертям. Если у меня на руках есть свидетельство о ее смерти, особенно церемониться не придется. Дам ей денег, новый паспорт и пусть катится подальше. Я позвонил из Сочи и велел моим ребятам смотаться на Селигер и кое-что объяснить супруге. Но на Селигере ее не оказалось. Она туда просто не приезжала.
— А где
— Понятия не имею. О ней не было никаких известий с того самого звонка накануне отъезда в Сочи.
— И тебя это не насторожило?
— Конечно, насторожило. Я не мог позволить разгуливать ей где попало, раз уж она кремирована несколько Дней назад, и провел следствие. Помнишь убийство Ганичева?
— Сына нашего мэра? Конечно.
— Ну так вот. Убийств на самом деле было два: погиб он и моя жена.
— А где труп? — проявила я интерес, пытаясь понять: пудрит ли Козырев мне мозги или все действительно так и было.
— Не знаю. Убийство совершили три наркомана, психи со стажем. Но один из них, придя в себя, опознал мою жену. Ребята здорово сдрейфили, решив, что это похуже сыночка мэра. В общем, труп они, спрятали, а сами рванули в бега. В доме была значительная сумма денег.
— А как ты узнал об этом?
— У меня свои источники.
— Но где же все-таки труп?
— Понятия не имею. Надеюсь, он не отыщется, иначе я окажусь в очень неприятной ситуации. Это все, что я знаю.
— А как же Аверин? А Колобок?
— Это еще кто? — нахмурился Козырев.
— Психоаналитик, которого посещала твоя жена.
— А, этот… и его тоже убили?
— Да, в подъезде, инсценировав ограбление.
— Так, может, это и было ограбление?
— А Аверин?
— Что Аверин? Он же попал в аварию, обычное дело. Просвещать Козырева на предмет того, что в аварию Ярослав Сергеевич попал уже будучи третий день мертвым, я не стала. У него и так есть причины от нас избавиться, а лишняя осведомленность — это, как известно, лишний повод. Я задумалась, разглядывая ковер под ногами, Козырев тоже молчал, потом вздохнул и спросил так, точно от моих слов зависело очень многое:
— Ты мне веришь?
— Конечно, верит, — влезла Женька, до того мгновения пребывающая в летаргии. Но на ее заверение Николай Петрович не отреагировал, продолжая смотреть на меня.
— Не знаю, — ответила я честно. — Мне бы хотелось верить, но… как-то все странно.
В этот момент в дверь постучали, и в комнату заглянул один из парней.
— Николай Петрович, — кашлянув, сказал он. — Никакой рукописи, весь дом перерыли.
— А можно я сама посмотрю? — попросила подружка. — Вдруг мальчики просто не представляют, что надо искать?
— Пожалуйста, — усмехнулся Козырев.
Женька торопливо поднялась и скрылась за дверью, а мы еще немного поговорили.
Если бы не убийство Аверина, я бы, наверное, не сомневалась в честности Николая Петровича. Уж очень искренним он выглядел. На ум пришли прежние сомнения: убийства Аверина и Колобка никак не напоминали работу киллера, может, действительно обошлось без
— А почему труп вы искали именно в клумбе? Я почувствовала себя дурой, одно дело выдавать ценные идеи, сидя с Женькой в кухне, другое — объяснить здравомыслящему человеку, что да как.
— В романе труп спрятан именно там, ну мы и подумали: раз уж все так здорово сходится, может, и это сойдется?
Козырев смотрел молча и вроде бы чего-то ждал, наконец понял, что я уже все сказала, и кивнул с пониманием:
— Вот оно что.
Тут вернулась Женька и подтвердила, что рукописи среди многочисленных бумаг нет.
— Я ж говорил, — пожал плечами Козырев.
— Но ведь ее доставили в этот дом, — усомнилась я. — Кто ее мог взять?
— Понятия не имею. Знаю одно: я ее в глаза не видел. Тут мы переглянулись и стали думать, что делать дальше, то есть это мы с Женькой думали, и мыслительный процесс отчетливо отражался на наших лицах.
— Ты нас отпустишь? — не мудрствуя, спросила я, чтоб не тянуть кота за хвост и не мучиться, ожидая решения своей судьбы.
— Конечно, — удивился Козырев. — Не скрою, я бы хотел надеяться, что все сказанное нами здесь и останется.
— Само собой, — радостно кивнула Женька и вдруг брякнула такое, что у меня мороз пошел по коже: — А может, вы все-таки запамятовали и трупик-то того… в георгинах?
Козырев моргнул, приоткрыл рот, потом кашлянул и предложил:
— Если вам очень хочется, можете копаться в моем саду до самого снега, а жить в доме. Инвентарем и продуктами я вас обеспечу.
— Спасибо, — в два голоса ответили мы и через десять минут неслись на «шестисотом» по ночному городу. Из багажника торчала стремянка, а две лопаты и фонарик лежали с ней по соседству. Всю дорогу мы держались за руки, мысленно призывая на помощь Господа и всех известных нам святых, а оказавшись возле родного подъезда, едва не грохнулись в обморок. Невероятно, но факт: мафиози нас отпустил.
Утром Женька долго пила кофе, а потом лениво спросила:
— Ну, что теперь?
— В каком смысле? — поинтересовалась я.
— В смысле следствия. Прекращаем или пытаемся все это распутать?
— Не знаю, — ответила я честно. — Убийцы от нас вроде бы отвязались, может, не стоит вновь привлекать их внимание? — Тут я вспомнила Аверина с торчавшим из-под левой лопатки ножом и тяжело вздохнула. — Поимкой убийц должна заниматься милиция, но ты ведь на это не согласишься?
— Конечно, нет, — честно ответила Женька. — Козырев вчера нас отпустил, потому что прекрасно знал: ничего мы не докажем. Но если сунемся в милицию, он вполне может на всякий пожарный нас укокошить. Надо этого гада так обложить, чтоб…