Капкан

Лин Брук

Глупо, категорично и очень неправильно то, что я сейчас испытываю. Но в этом беспорядке, я не могу отыскать более правильных эмоций.

Напротив меня сидят Лайла и Роза. Молодая девушка внимательно наблюдает за мной, а глаза её радостно искрятся. Она что-то "говорит" Розе жестами, и женщина обращается ко мне:

— Лайла счастлива вновь встретиться с тобой.

— Я тоже рада, — искренне улыбаюсь, посмотрев на девушку.

Она, как и лабиринт, напоминает мне о том, что у Роланд есть душа. Вспоминаю, как однажды, когда мне было лет десять, у меня родился брат.

Родители уделяли ему все своё время, а ещё и моё отнимали, чтобы я помогала маме с ним. Я очень злилась на неё и папу, считала, что меня разлюбили. Казалось, даже если я исчезну, никто не расстроится и не заметит моего отсутствия.

— Постоянно возятся с Сэмюэлем! — недовольно ходила взад вперёд перед Роландом по полю, жалуясь на родителей и брата. — Ариана, подай то, Ариана, подай это. Ариана, тише, Сэм уснул, Ариана, проследи за братом, пока я схожу за хлебом. Надоело!

— Ты злишься попусту, — сидя на траве и следя за мной, спокойно отвечал Роланд. — Когда-то родители также уделяли все своё время только тебе одной, не разделяя его ни с кем другим.

Я продолжала маячить перед ним, игнорируя все сказанные им слова.

— Остановись и послушай меня, Ариана, — сказал он строже.

Я остановилась, посмотрела на него обижено, но не решилась продолжить ходьбу. Я ждала от него поддержки, но, кажется, он видел ситуацию совсем иначе.

— Если тебе не хватает присутствия родителей, подойти и попроси их о внимании. А на брата не злись и не ругайся. Он вырастет и станет для тебя самым близким человеком.

— То есть, тебя не бесит, когда приходится присматривать за Лайлой?

— Меня бесит делать уроки, ходить в школу и слушать нравоучения папы, но от заботы о ней я получаю удовольствие. Я её очень люблю. Она особенная и учит меня ответственности.

— Хочешь сказать, ты такой ответственный из-за сестры? — скрестив руки на груди, присела рядом с ним на траву.

— Не только. Но именно она научила не бояться брать ответственность за других.

— Зачем брать ответственность за других? Каждый должен отвечать сам за себя.

— Согласен. Но что делать, когда человек беззащитен и слаб? Когда ему нужна твоя помощь? Надо таким помогать.

— Ну, — сморщив нос и задумавшись, улыбнулась. — Наверное, я бы чувствовала себя намного лучше, если бы помогала слабым и беззащитным.

— Вот. Сэм сейчас маленький и беззащитный. Он зависит от мамы, папы и тебя. Сам он ничего не может. И то, будет ему хорошо или плохо, всецело зависит от вас.

— Я ведь не желаю ему плохого. Просто хочу, чтобы у меня все было как прежде хорошо.

— Запомни, не будет всегда хорошо или плохо. День сменяется ночью, ночь — утром. Надо учиться извлекать из всего урок и идти дальше. Ладно?

— Почему ты такой умный? — улыбалась, восторженно разглядывая его.

— Просто я из всего извлекаю урок, — посмотрел на меня, на мою улыбку и улыбнулся в ответ. — Давай пообещаем кое-что друг другу?

— Что?

— Ты всегда будешь вот так красиво улыбаться, несмотря ни на что. Даже если все будет очень-очень плохо.

— А что ты взамен пообещаешь?

— Я обещаю,

что буду рядом, когда будет очень-очень плохо, и возьму все ответственность за твоё счастье на себя.

— Но я хочу зависеть только от себя.

— Завись. Но если почувствуешь себя слабой и беззащитной, я всегда буду рядом.

— Хорошо, обещаю всегда улыбаться, несмотря ни на что.

— Обещаю быть рядом.

Смотрю в тарелку, ковыряясь вилкой в пирожном, а на лице невольно выступает улыбка, пропитанная грустью и тоской. Такие воспоминания только сильнее вонзают кинжал в сердце. В сердце, которое пропитано именем Роланда и самыми разными чувствами к нему.

Вечер проходит в тёплой обстановке. Все плавно переходят в дом и устраиваются у камина. Приятно сидеть у костра даже в летнюю ночь.

Многие диалоги я пропускаю мимо ушей, часто заглядываю в телефон, в надежде получить звонок или сообщение с какой-нибудь новостью. Но телефон молчит, и чем больше времени проходит, тем мрачнее становится внутри.

Пока на душе скребут кошки от самых страшных мыслей, решаю хотя бы облегчить состояние близких людей. Пишу сообщение Майеру, рассказываю вкратце сложившуюся ситуацию, говорю, что со мной все в порядке и прошу у него прощение. После, пишу родителям, объясняю, что Роланд решает вопрос с Арианой, и уже скоро мы будем дома.

Слышу звук открывающейся входной двери, подбираюсь на месте, в ожидании пришедшего. И когда в гостиную входит Роланд, а рядом с ним не оказывается Арианы, по мне словно катком проходятся. Я смотрю на него с надеждой. Жду, когда подойдёт и что-нибудь скажет мне, но мужчина не замечает меня в упор. Приветствует всех остальных, подходит к Лайле, крепко обнимает её и целует в лоб. Пару минут ведёт разговор с отцом, братом и дядей, а после покидает нас, пройдя к лестнице и поднявшись на вверх.

Нетерпеливо встаю с места, желаю всем спокойной ночи и следую к комнате Роланда. Мне необходимо поговорить с ним, узнать новости и понять, что происходит.

Стучусь к нему, в ответ тишина. Вхожу в комнату и, услышав за приоткрытой дверью ванной комнаты звуки воды, направляюсь туда. Неуверенно подхожу к двери и, постучавшись, вхожу в неё. Роланд стоит, опираясь руками об раковину и нависая головой над ней. Мое появление никак не действует на него, он продолжает стоять на месте, полностью погруженный в свои мысли.

Подхожу к нему сзади, нерешительно обвиваю его талию руками и утыкаюсь лицом в крепкую спину. Шестое чувство подсказывает мне, что у него все под контролем, и с Арианой ничего плохого не случилось. Поэтому не бросаюсь на него с вопросами, а лишь говорю:

— Прости, Роланд. Я просто нахожусь в отчаянии, — произношу с надрывом.

Он молчит. Чувствую отстранённость и желание оторвать меня от себя.

— Мне никогда не было так страшно, как сейчас. Я не могу потерять дочь. Это сведёт меня с ума. Моя психика и сердце этого не выдержат, — лишившись остатков гордости, я оголяю перед ним душу со всеми своими страхами и слабостями. И больше всего боюсь, что сейчас он плюнет туда и размажет все ногой, как какую-то грязь.