Капкан
Шрифт:
У нас двоих сносит крышу, когда губами касаюсь его достоинства. Он дергает мой рот ближе и начинает управлять моей головой, задавая ей нужный ритм. Зарычав, откидывает голову назад от удовольствия, а я получаю наслаждение только от того, что чувствую агонию в его крови. Меня дурманит этот кайф, и я не вижу больше границ, за которые недопустимо выходить.
Он резко останавливает меня и поднимает обратно на ноги. Сносит все с входного комода и сажает меня на него. Сдирает с меня юбку, разрывает топ на две части. И я только сильнее пьянею от его дикости.
— С*ка! —
Разжимает пальцы, спускается ниже, терзает руками груди, а губами — ключицы. Вскрикиваю от боли, кажется, что ещё чуть-чуть, и я потеряю сознание, но умоляю не останавливаться.
Раздеваю его в необузданном состоянии. Настолько хочу, что умудряюсь сорвать некоторые пуговицы с рубашки. Его губы спускаются все ниже, остановившись у груди, кусают, а после продолжают опускаться ниже, пока не оказываются у низа живота. У меня перехватывает дыхание, с замиранием жду и хочу, чтобы спустился ещё ниже, но он лишь ехидно улыбается и бросает:
— Не заслужила, дрянь.
С досадой прикусив губу, смотрю на него, но не осмеливаюсь на более решительные действия. Он стягивает меня с комода, разворачивает к себе спиной, сгибает в спине и, наконец, позволяет нашим телам слиться воедино.
Из уст вырывается самый сладостный стон. Закрываю глаза и поддаюсь власти его движений. Запах его тела, звериный рык, грубые зажимы доводят до экстаза. Он стоил всех четырёх лет моего воздержания.
Не отрываясь друг от друга, мы перемещаемся в спальную комнату. Он бросает меня на кровать, которая когда-то уже была пропитана жарким сплетением наших рук и ног. Сдирает с меня остатки белья, лишает разума, обнажает не только тело, но и душу. Заставляет ощутить все грани наслаждения и боли.
Волосы беспорядочно разбросаны на подушке, пальцами цепляюсь за спинку постели и изгибаюсь в агонии, желая следовать порывам страсти. Но Роланд не позволяет мне дойти до точки кипения, упивается моими сладостными мучениями и попытками завладеть им. Играет со мной, издевается с особой изощренностью. И только подведя меня до самого обрыва, наконец, позволяет мне получить самое необходимое для полёта вне этого пространства — его.
Оглушающий стук сердец растворяется в нашем дыхании. А я растворяюсь в Нем, потеряв счёт времени, потеряв все ориентиры.
Я готова поклясться, что ненавижу этого человека каждой клеткой, и тут же отдать голову на отсечение, что люблю так, как никогда не любила мужчину.
За окном уже рассветало.
Роланд возвращается из душа, ложится рядом и тянется ближе ко мне. А я словно лежу на иголках. Каждая впивается в сознание и заражает токсинами. Я не нахожу себе места, понимая, что должна вонзить ему нож в спину. Отказываюсь принимать тот факт, что все свои чувства к этому мужчине, какими бы они не были, превращу в пыль и пущу по ветру, лишив их ценности в наших с ним глазах. Возможно, после всего случившегося, он заслуживает, чтобы сработал закон бумеранга и заставил прочувствовать
— Ариана? — вырывает из омута голос Роланда.
Бросаю раздражённый взгляд на него, решив, что он в очередной раз оговорился.
— Я об этом, — пальцами касается тату под левой грудью, где латинскими буквами выбиты имена Эмми и Арианы, тех, к кому моё сердце испытывает самую безграничную нежную любовь. — Странное решение, — любопытно смотрит в глаза.
— От чего же?
— Логичнее было бы увидеть рядом с Эмми имена матери и брата. Или себя ты тоже похоронила?
Меня передергивает от его вопроса. Учитывая, что под Арианой я имела ввиду дочь, фраза «тоже похоронила» прозвучала как проклятье.
— А ты бы хотел видеть здесь её? — решаю перевести тему, которая хлыстом бьет по коже.
— Я не питаю иллюзий касаемо тебя, Медея.
— Что это значит?
— Значит, что я знаю, с кем имею дело.
Решаю больше не затягивать. С каждой новой минутой, проведённой вместе, мне становится сложнее сделать шаг. Встаю с постели, взглядом бегаю по комнате в поисках какой-нибудь одежды.
— Я предпочитаю видеть тебя обнаженной в своём доме, — заявляет с хищной улыбкой, пристально наблюдая за каждым моим движением. — И куда ты собралась?
— Хочу что-нибудь выпить. Ты что будешь? Шампанское, вино, виски?
— Кофе, — отвечает, посмотрев на прикроватные часы. — Мне через два часа выезжать по делам.
Достаёт из тумбы ноутбук, открывает его и принимается за работу. Выхожу из комнаты. На трясущихся от волнения ногах подбегаю к своей сумке, нахожу в ней тюбик со снотворным и спешу на кухню сварить Роланду кофе. Я должна проверить флешку, прежде чем он выйдет из дома. Ведь неизвестно, когда ещё мне может выпасть такой шанс. Да и я больше не могу находиться в разлуки с дочерью.
Налив кофе в стакан и себе бокал шампанского для храбрости, принимаюсь нарезать фрукту, чтобы отнести все на подносе в комнату. Но не успеваю. Ощутив на талии мужские руки, тяжело вздыхаю. Он утыкается носом в волосы, вдыхает в себя их аромат и вновь начинает ласкать мое тело.
— Почему с другими не так? — заставляет вздрогнуть сердце, — Что в тебе, с*ка, такого?
— Роланд, прошу… — его слова подбивают всю мою решительность. К горлу подступает ком, а к глазам — слезы.
— О чем? — одной рукой сжимая горло, второй опускается ниже, касается плоти, вновь заводя меня.
— Мне нужно собираться. Рейн наверняка ищет меня, — говорю то, что обязательно лишит его всякого желания продолжать со мной контакт.
Оказываюсь права. Его руки ослабевают. Разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он сжимает челюсть и начинает разминать шею, изменившись в состоянии.
— Наверняка ждёт. Свою оттр*ханную другим мужиком бабу, — бросив язвительно, берет кофейную чашку и уходит обратно в комнату.
Даже боюсь представить, что он обо мне думает. Очевидно, в его социальной лестнице, я стою где-то на уровне его матери… Прискорбно.