Капля яда

Пенроуз Х. Р.

Я шагнул обратно в комнату, поближе к нему.

— Она предпочла уйти, никого из нас не предупредив. Она также решила вернуться сюда без объяснений. Мне похуй, и у меня нет времени на то, чтобы быть обманутым какой-то девчонкой из прошлого, чье присутствие здесь больше не приветствуется.

— Интригующе, — он склонил голову набок, готовясь сказать что-то еще, за что, я мог гарантировать, мне захотелось бы разбить ему лицо. — Похоже, ты снова запутался в ее паутине. Техас и Престон тоже, — он отрывисто рассмеялся. — Вам троим всегда было хорошо вместе, пока она не привлекла все ваше внимание.

Он не был неправ, именно поэтому

мы держали ее на расстоянии вытянутой руки. Тогда никто из нас не хотел делиться своими игрушками.

— Не был удивлен, когда все взгляды обратились на нее, понимаешь? Она сливалась со всеми вами, до сих пор сливается. Ты просто ослеплен.

— Отвали нахуй, старина. Она — кусок дерьма, таких в наличии предостаточно. Хотя, может быть, нам всем следует по очереди, в память о старых добрых временах изгнать ее из наших систем.

Мои губы скривились в редкой ухмылке, дразня его. Я понятия не имел, почему, но он разозлил меня, нажимая на кнопки, на которые не имел права.

— Осторожнее, — предупредил он.

Он подошел и встал со мной лицом к лицу, мы были одного роста. Но у него за плечами был многолетний опыт и большее количество убитых. Прямо сейчас, с яростью, которая крепко копилась во мне, терпеливо ожидая повода для выхода, держал пари, я мог бы справиться с ним.

— Ты говоришь о дочери моего друга, помни об этом. Твой гнев направлен не на меня, это твои эмоции, которые ты запихнул так далеко, что не можешь их расшифровать. Тебе лучше разобраться с тем, что ты подавил, прежде чем выпускать этих демонов, не зная, откуда они берутся. Или ты только создашь себе больше проблем в долгосрочной перспективе, — он сделал паузу, положив руку мне на грудь, накрывая пульсирующий орган, который дико бился, не поддаваясь контролю. — Защищать это в основе того, кто ты есть, Холлис. Но ты оказываешь себе медвежью услугу, защищаясь от девушки, чье сердце бьется в том же ритме, что и твое, чья душа взывает к твоей. Вся твоя.

Он закончил похлопывать меня по плечу и вышел, как будто не подарил мне ни одного отличительного момента. Мудак.

Некоторых людей всегда нужно держать на расстоянии, чтобы защитить ваше собственное пространство и пространство важных людей вокруг вас. Я не чувствовал за это вины. Я охранял это пространство со свирепостью адских псов, защищающих врата ада — безжалостно и злобно. У меня не было другого выбора, кроме как защитить своих братьев и себя от бездумных действий людей, не считающихся с ущербом, который они причинили.

Глава 13

Милла

Недели пролетели незаметно, и довольно скоро Рождество было не за горами. Погода была полностью зимней, но снега не хватало, что было чертовски обидно. Мне всегда нравилось его спокойствие; мир, казалось, затихал, когда снежинки опускались на землю, создавая ощущение безмятежности.

Затем был лед, естественно опасный, но его очарование притягивало меня ближе. Я чувствовала странную связь с ним. Это было преуменьшено. Скрытый и не всегда видимый, упускаемый из виду как нечто разрушительное, в то время как он был просто уплотнен под воздействием людей. Лед мог вызвать разрушение, но лед также был долговечен; прочный, потому что он был поставлен в ситуацию, когда ему придали такую форму.

Я хотела быть льдом. Достаточно острым, чтобы порезать тех, кто прикасался ко мне, но все же моя личность не была холодной от природы.

На

весь уик-энд у меня не было запланировано никаких планов. Но как бы сильно я ни наслаждалась идеей просто ничего не делать, это дало моему разуму пространство для тщательных размышлений. Мне нужно было чем-то себя занять, чтобы не допустить появления ядовитых мыслей в моей голове. Схватив телефон, я набрала сообщение.

Милла: Что ты делаешь сегодня?

Я крепко держала устройство в пальцах, сжимая корпус телефона, когда он показал, что сообщение прочитано, а точки ответили через несколько минут. Я с тревогой ждала, гадая, смогла ли вспомнить это сообщение.

Престон: Дела.

Я стиснула зубы, злясь на себя за то, что поддалась искушению, и на шаткую почву дружбы, которую мы нашли между собой — он и я, в большей степени, чем двое других. Я не могла представить себе времени, когда Техас не был бы разъяренным мудаком, а Холлис не был бы бесчувственной стеной. В них мало что осталось от тех парней, которых я когда-то знала; иногда я замечала намеки на это, но их ледяное поведение меня нисколько не шокировало. Я знала, что снова оказаться среди них всех было бы не просто прогулкой по парку.

Даже сейчас они хотели получить объяснение, которое я отказывалась им дать. Да, я понимала, что мой уход, возможно, слегка задел их самолюбие, но у них не было уважительной причины знать мои мысли. Мы были лучшими друзьями. По крайней мере, я так считала. И хотя счастье, которое они мне принесли, помогло мне пережить одни из самых порочных времен за последние несколько лет, они были не без вины виноваты.

Перед моим уходом, ни с того ни с сего, они стали еще более отдаленными, держа меня на расстоянии вытянутой руки, казалось, отталкивая меня. Это глубоко ранило меня. Иногда я мысленно возвращалась к тем временам, но мои воспоминания предпочитали более счастливые времена, когда мы вместе смеялись и шутили и просто были одним сплоченным целым. Но я вспомнила ночи, когда плакала до тех пор, пока не заснула, и слезы катились по моим щекам, не кончаясь, задаваясь вопросом, сделала ли я что-то, что оправдало такое поведение со стороны этих троих?

Техас выставлял напоказ новенькую девушку передо мной при каждой возможности, казалось, наслаждаясь подавленной болью, которая отражалась на моем лице. В тот момент у меня не было бесстрастного лица. Мои эмоции были видны, как трагическая история, и я была уверена, что он наслаждался кровоточащим сердцем, которое вызвал на поверхность.

Престон перестал так часто шутить со мной, его смех стал более натянутым, как будто он намеренно воздвиг между нами стальную стену и подкармливал меня осколками себя, но даже когда он это делал, это было неискренне.

Холлис всегда окружал себя непроницаемой стеной, даже тогда он никогда добровольно не открывался мне. Он отрезал меня от себя более тщательно, чем когда-либо делали другие, полностью игнорируя мое присутствие, даже когда я стояла перед ним и спрашивала, все ли в порядке, был ли он в порядке. Я больше беспокоилась о нем, чем о том, как жестоко он меня избегал.

Итак, когда я ушла, я жила с сожалениями обо всей ситуации и о том, что привело к тому, что я ушла, как тихая песня на ветру, но на самом деле, чего они ожидали? Чтобы я побежала к ним со своими проблемами, вырывающимися из моей плоти, чтобы они ранили меня глубже?