Каприз Олмэйра. Изгнанник. Негр с "Нарцисса" (Сочинения в 3 томах. Том 1)
Шрифт:
Бабалачи стоял в замешательстве с канатом в руке. Он взглянул вниз, потом вверх на дом Олмэйра, потом опять на реку, как будто не зная, что предпринять. Наконец он снова торопливо привязал челнок и бросился бежать к дому и на веранду.
— Туан! Туан! — звал он, — Шлюпки плывут. Военные шлюпки. Тебе бы следовало приготовиться. Офицеры придут сюда, я знаю!
Олмэйр медленно поднял голову от стола и бессмысленно уставился на него.
— Мэм Путай! — воскликнул Бабалачи, обращаясь к Найне. — Взгляни на него! Он ничего не слышит. Будь осторожна, — прибавил он значительно.
Найна кивнула ему головой с неуверенной улыбкой и только что собиралась отвечать, как громкий выстрел из пушки,
ГЛАВА VIII
Весть о том, чье тело лежит на усадьбе Олмэйра, мигом облетела селение. В течение утра большинство обитателей так и не уходило с улицы, обсуждая таинственное возвращение и неожиданную гибель человека, известного им под именем купца. Его появление в период северо-восточного муссона, его долгое пребывание среди них, его внезапный отъезд на бриге, а главное — загадочное появление его трупа между плавучих бревен, — все это давало пищу догадкам и толкам, ничуть не терявшим своей занимательности от повторений. Махмуд переходил от дома к дому, от кучки к кучке, всегда готовый повторить свой рассказ: как он увидал тело, зацепившееся саронгом за вилообразный сучок; как миссис Олмэйр, прибежавшая одной из первых на его крик, опознала тело даже ранее, чем он успел вытащить его на берег; как Бабалачи приказал ему вытащить его из воды.
— Я вытащил его за ноги, и у него не было головы, — восклицал Махмуд, — Как могла жена белого человека узнать, кто это? Всем известно, что она колдунья. А видели вы, как сам белый человек кинулся бежать при виде тела? Точно олень!
И тут Махмуд, к великому удовольствию зрителей, передразнивал длинные шаги Олмэйра. И за все свои хлопоты он ровно ничего не получил. Туан Бабалачи оставил у себя перстень с зеленым камнем. «Ничего! Ровно ничего!» Он плевал себе под ноги в знак негодования и покидал эту кучку в поисках новых слушателей.
Достигнув крайних пределов поселка, новость эта застала Абдуллу в прохладном уголке его торговых складов, где он сидел, наблюдая за своими конторщиками-арабами и рабочими, разгружавшими и нагружавшими лодки с верховьев реки. С пристани вызвали Решида, где он работал; он застал своего дядюшку, по обыкновению, спокойным, даже веселым, но чрезвычайно изумленным. Слух о захвате или гибели Дэйнова брига дошел до арабов уже дня три тому назад через посредство рыбаков с моря и обитателей низовьев реки. Этот слух быстро передавался от соседа к соседу, покуда не дошел до Буланджи, лесная запашка которого ближе всего находилась к поселку; тот лично принес эту весть Абдулле, благоволения которого добивался. Но стоустая молва твердила о бывшем сражении и о гибели Дэйна на судне; а теперь все только и говорили, что о приезде Дэйна к радже и о смерти, постигшей его во время переправы в темноте через реку, когда он плыл к Олмэйру. Этого они никак не могли понять. Решид находил все это чрезвычайно странным; он недоумевал и волновался. Абдулла же, после первого порыва изумления, по свойственному старости отвращению к загадкам, проявил должную покорность судьбе. Он заметил, что человек этот во всяком случае умер, а потому более не опасен. К чему пытаться постичь веления рока, особливо в тех случаях, когда они ко благу правоверных? И набожно воззвав к аллаху, милосердному и многомилостивому, Абдулла, по — видимому, счел инцидент исчерпанным.
Но не так думал Решид. Он медлил близ своего дядюшки, задумчиво пощипывая холеную бородку.
— Много лжи во всем этом, — промолвил он. — Он уже был мертв и вернулся к жизни для того, чтобы сызнова умереть нынче ночью. Через несколько дней голландцы явятся сюда и потребуют выдачи этого человека. Неужели я больше дам веры словам женщин и праздных гуляк, нежели собственным своим глазам?
— Говорят, будто тело перенесено на усадьбу к Олмэйру, — сказал Абдулла. — Если ты хочешь понаведаться туда, то сделай это до прибытия голландцев. Ступай попозднее. Нехорошо будет, если скажут, что нас видели недавно за оградой этого человека.
Решид согласился с последним замечанием и покинул дядюшку. Он прислонился к притолоке входной двери и лениво поглядывал через двор сквозь ворота на главную улицу поселка. Улица вытянулась перед ним, пустынная, прямая, желтая, вся залитая дневным сиянием. В горячем послеобеденном зное гладкие стволы пальмовых деревьев, очертания домов и крыша Олмэйрова дома, видневшаяся над кустами на темном фоне леса на дальнем конце дороги, как будто дрожали в жаре, излучаемой дымящейся землей. Рои желтых бабочек взлетали, садились и снова вспархивали для коротких перелетов перед полузакрытыми глазами Решида. У ног его, в высокой траве, покрывавшей двор, однозвучно жужжали насекомые. Он продолжал сонно глядеть перед собой.
Женщина вышла на дорогу с одной из боковых тропинок между домами, стройная девичья фигура, затененная широким подносом, установленным у нее на голове. Впечатление от чего — то движущегося заставило сонные чувства Решида встрепенуться и несколько оживиться. Он узнал Тамину, невольницу Буланджи, с подносом сладостей, предназначенных для продажи, — каждодневное, привычное явление, не имевшее само по себе ровно никакого значения. Но она направлялась к дому Олмэйра, — ею можно было воспользоваться. Он встряхнулся и поспешил к воротам с криком: «Тамина! О!» Девушка остановилась, поколебалась и медленно повернула обратно. Решид ждал ее и нетерпеливо махал рукой, чтобы она подошла поближе.
Приблизившись к Решиду, Тамина остановилась, опустив глаза. Решид несколько времени смотрел на нее, потом спросил:
— Ты идешь к Олмэйру в дом? В деревне говорят, будто купец Дэйн, тот, который утонул и был найден сегодня, лежит на усадьбе белого человека.
— Я слышала эти речи, — тихо сказала Тамина. — А сегодня утром у реки я видела самое тело. Где оно находится теперь, я не знаю.
— Так ты видела его? — торопливо подхватил Решид. — Что, Дэйн это или нет? Ты его много раз видела, ты должна была узнать его.
Губы девушки задрожали, и она некоторое время молчала, быстро переводя дыхание.
— Я его видела совсем недавно, — сказала она наконец. — Люди правду говорят — он умер. Чего тебе угодно от меня, туан? Мне надо идти.
Как раз в эту минуту раздался пушечный выстрел с парового катера и заглушил ответ Решид а. Решид оставил девушку и бросился к дому, но среди двора столкнулся с Абдуллой, направлявшимся к воротам.
— Оранг-бланда приехали, — сказал ему Решид, — и теперь мы дождемся награды.
Абдулла сомнительно покачал головой.
— Награды от белых людей долго приходится дожидаться, — сказал он. — Белые люди скоры во гневе и медлительны в благодарности. Впрочем, увидим.
Он стоял у ворот, поглаживая седую бороду и прислушиваясь издалека к приветственным крикам, раздававшимся в конце деревни. Когда Тамина собралась уходить, он остановил ее.
— Послушай, девушка, — сказал он. — К Олмэйру придет много белых людей. Ты будешь у него в доме, будешь продавать свои пироги людям с моря. Что ты увидишь или услышишь — ты все мне перескажешь. Приходи сюда до заката солнца, и я подарю тебе синий платок с красными горошинами. Теперь ступай и не забудь прийти.