Капризы неба

Бриз Евгений

– Ты спал так долго, что я успела прочесть треть романа.
– Она присела на край кровати и поцеловала Глена в губы. Её правая рука легла ему на плечо. Глен тут же выпутался из не отпускающей его паутины сна. Снами прошедшая ночь и не пахла, всё случилось наяву.

– Как тебе книга?
– не нашёл он лучшего вопроса. «Перед тобой сидит полураздетая девушка, по телу растекается возбуждение, а ты спрашиваешь её о книге! Да ты псих».

– Пока мне нравится, очень необычная. Я слышала о ней, поэтому и выбрала из всей кипы.

– Поэтому? Или из-за

того, что она лежала на самом видном месте?
– Глен саркастически улыбнулся. «Интересно, что тебя возбуждает больше, Вероника или тот факт, что ей понравилась отредактированная тобой книга?».

Она легонько толкнула его.

– Тебе выборочно озвучить твою библиотеку?

– Не стоит, ничего нового я не услышу.
– Глен выхватил «Анархию разума» из её руки, бросил на стол и накинулся на Веронику с ретивостью степного хищника.

Она совсем не сопротивлялась, её длинные ноги обвили его талию. Глен стянул с неё халат и как голодный вампир впился в нежную шею. Он упивался Вероникой, словно читал книгу, в которой его естество растворялось без остатка. Это была самая настоящая анархия тел и разумов.

На поздний завтрак ему пришлось есть пригоревшие блинчики, но это был его самый вкусный завтрак за последние годы.

– Лео не должен ни о чём знать, - сказал Глен, макая блин в пиалу с мёдом.

– Почему?

– Он всё ещё любит тебя.

– Я это заметила.
– Она отпила чёрный кофе без сахара и развернула шоколадную конфету. Ей лишь не хватало сигареты и таблички на шее: «Стерва».

– Тебе он совсем безразличен?

– С чего ты взял?

– Ну, ты сидишь у меня дома после бурной ночи и бурного утра и вполне спокойно говоришь о Лео.

Вероника усмехнулась:

– Можно подумать, тебя изъедают муки совести. Особенно ночью, когда ты с порога потащил меня под одеяло.

Глен вспомнил последнее сообщение от таинственного субъекта. Впервые с момента его получения. Это обстоятельство вмиг добавило несколько ложек дёгтя в пиалу с мёдом. Подгоревшие блины показались горькими - именно такими, какими и являлись. Розовые линзы выпали из глаз Глена, и теперь он посмотрел на ситуацию трезвым взглядом. По опыту работы в издательстве он отлично знал, что загадочные сообщения, записки и послания - недобрый признак, в независимости от содержания. Но неужели Лео столь коварен, чтобы повторять историю с интеграцией? А если не он, то кто мог её организовать? «Да кто угодно, ты работаешь в улье, где у каждой задницы есть жало, способное больно ужалить». Но ведь он никому не насолил, чтобы его жалили таким вот образом. Никому, кроме Лео, конечно же.

– Чего ты замолчал? Совесть проснулась?
– спросила Вероника привычно холодным голосом.

В том и странность, что совесть не просыпалась. Так, блуждала в полусне где-то на заднем дворе, сея сомнения в своём изначальном существовании. Где ты была, дорогуша, когда готовилось преступление? Погребена под весельем компанейского вечера, под тяжестью влечения к девушке брата?

– Нет, но всё это нехорошо, - сказал Глен.

Он предположил,

что Лео вполне мог совершить интеграцию, когда они разъезжались по домам (как они думали). Причём, двойную интеграцию: его и Вероники. А сейчас этот коротышка сидел с чашкой кофе и читал их кухонный разговор как утреннюю газету.

– И что дальше?
– Она вытащила из откуда-то взявшейся пачки сигарету с зажигалкой и закурила. Теперь не хватало лишь таблички.
– Предлагаешь сходить к священнику исповедаться?

– Не будь такой язвительной. Я просто не хочу, чтобы Лео узнал о случившемся.
– Глен больше не мог есть эти чёрные блины, даже политые изрядной порцией мёда. Он отодвинул тарелку. Вероятно, Лео дал кому-то поручение прислать те сообщения. Чем они являлись - проверкой, провокацией, предупреждением? Или всем вместе?

– Я готова держать его в неведении, только если ты планируешь оставить эту ночь нашей единственной ночью.
– Вероника знала, куда бить.
– В противном случае я не собираюсь вечно прятаться под маской подруги прошлого. И как-то обнадёживать Лёню в его мечтах.

Глен вспомнил второе СМС, где отправитель заверял, что идея взять Глена на встречу принадлежала вовсе не Леониду. И что на самом деле именно он являлся целью в этой странной охоте. Но откуда она знала о нём прежде?

– А что планируешь ты в этом отношении?
– Глен нащупал нить, способную вывести его к некоторым ответам.

– Я?
– Вероника выпустила тонкую струйку дыма прямо ему в лицо. Из её губ даже сигаретный дым казался ему сладким. Это поражение, признал он.
– Ты мужчина или тюлень? Такие вещи должен решать мужчина. Если ты тюлень, то мне лучше уйти прямо сейчас.

– Я не тюлень!
– Глен едва не вскочил.
– Ответь мне на один вопрос. Ты предложила Лео позвать меня вчера?

Он заметил, как её пальцы дрогнули, из-за чего с сигареты упал скопившийся пепел.

– Это он тебе сказал?

– Нет. Осведомлённый источник доложил.

Она сморщила лоб:

– Какой ещё источник?

– Не важно. Отвечай на вопрос!
– Он сдобрил свой тон жёсткостью. «Не нравятся тюлени - получай мужика». Эффект не заставил себя долго ждать. Вероника смахнула ледяную напыщенность с лица и посмотрела на Глена глазами маленькой обиженной девочки.

– Я должна была узнать правду, - сказала она.

– О чём?

Она погасила недокуренную сигарету прямо в тарелке.

– О нас. После возвращения во Владивосток меня стали преследовать видения и сны о тебе.

«Ещё одна девица, подверженная видениям о загадочном Глене. Да ты счастливчик, все парни мечтают об этом».

– Обо мне?
– Глен отказывался верить. Снаряд не попадает в одно место дважды. Причём, дважды подряд - осадок истории с Раей Райс не выветривался окончательно, пока она находилась в плену букв.

– Да. Меня влекло к образу из своих снов, я посчитала это ненормальным явлением.

«Детка, ты ещё не знаешь, что такое ненормальное явление».

– А как ты узнала, что я работаю с Лео?