Капризы неба
Шрифт:
– Точно так же. Ещё вопросы?
Глен немного ослабил хватку. Он понял, что Вероника, как и он, является пленницей чужеродных чувств. Будто эти чувства прописали им как персонажам. От такой догадки его передёрнуло. Он спешно влил в себя остатки сладкого чая вприкуску с гречишным мёдом.
– Так, и когда ты меня увидела, то поняла, что всё сбывается?
– Сначала я позвонила Лёне и назначила встречу. Между делом в шутку поинтересовалась, нет ли у него жениха для Натали. Он назвал тебя, но предупредил, что ты выглядишь почти как сатанинский гот. Тогда мне всё стало понятно. Я сказала, что это не проблема, хотя отлично знаю, как Натали не переваривает представителей всех
Вот теперь всё становится на свои места.
– «Разве? Скорее, запутывается ещё больше. Лео мог прописать интеграцию, но вряд ли он внушил бы девушке своей мечты тягу к сопернику. Даже по принуждению».
– Да, но если Вероника, сидящая напротив, не настоящая, а очередной литературный призрак, наделённый пером Лео ложными переживаниями?
– «Значит, он интегрировал тебя ещё до вашей встречи и прописал в сюжете своего двойника».
– Но зачем он так поступил? Это я раньше гонялся за его мечтой как осёл за подвешенной морковкой, но в последнее время и думать забыл о Веронике Барковой.
– «Возможно, ему надоело играть с выдуманными персонажами, вот он и решил позабавиться с тобой».
– Но тебе всё это не нужно, я правильно понял?
– спросил Глен и заметил, как к Веронике возвращается потерянное самообладание.
– Изначально - да, но теперь я не уверена...
– Она потянулась за второй сигаретой.
– Не уверена ни в чём.
«Теперь ты понял, почему ей нужен сильный мужчина, а не млекопитающее? Для уверенности. Но сначала определись сам, нужна ли она тебе».
– Нет, сначала надо определиться с тем, что с нами происходит!
Глен не стал звонить Леониду - тот позвонил сам. Осведомился о самочувствии, о том, как Глен проводил девушек. Лео ещё не решался звонить им. Думал, может, спят, а на самом деле не хотел показаться навязчивым. Глен нагло врал, разглядывая расположившуюся на диване Веронику без халата, с книгой «Анархия разума». Скорее всего, именно это обстоятельство удержало его от признания. Он попрощался с Леонидом, отключил телефон и сбросил с себя футболку вместе с последними сомнениями. Да, она нужна ему. Прямо здесь и сейчас.
Остаток дня они провели в квартире. Готовили ужин, ещё несколько раз занимались любовью и просто валялись в зале на диване под какой-то романтический фильм. Глен не помнил, когда он в последний раз смотрел кино по телевизору. В тот вторник он не написал и не прочитал ни строчки - уникальнейшее явление в его жизни. Если сложить все подобные дни, то вряд ли их набралось бы с десяток. И каждый раз у них имелись веские права на существование. Глен и представить не мог, что когда-то причислит девушку к категории веских оснований не браться в течение двадцати четырёх часов за перо.
Натали всё знала, разумеется, но старшая сестра убедительными доводами повесила на её рот надёжный замок.
Вечером Глен отправился пешком за машиной - решил подышать свежим воздухом. Вероника осталась у него дома читать книгу. На съёмную квартиру к Натали она, похоже, и не собиралась уезжать. Глен и не подгонял её, ситуация его вполне устраивала. Через сорок минут он уже подходил к стоянке издательства. «Пассат» стоял на том же месте, постепенно укутываясь в одеяло сумерек. Глен открыл дверь и бросил взгляд на пятиэтажное здание. Кое-где горел свет (что являлось стандартным явлением). Лишь перед тем, как сесть в салон, он обратил внимание на обстоятельство, заставившее его почувствовать неприятный вкус собственного страха во рту - окно их офиса едва светилось от настольной лампы.
– Лео!..
– проговорил Глен.
Ему захотелось поставить точку в этой истории с возможной
«Стой, а ты уверен, что Лео, сидящий в офисе, настоящий, а не его литературный двойник? Который знает меньше тебя». Конечно, он не был уверен. Но попытаться стоило. К тому же у Глена была в этот раз с собой самая разумная причина визита в выходной день в издательство - пришёл за машиной, увидел свет, поднялся спросить, почему собрат по перу не отдыхает после веселья.
Глен с лёгкостью миновал пункт охраны и взбежал по лестнице на третий этаж. Коридор освещался лишь тусклым дежурным светом. Но когда он открыл дверь в свой кабинет, его встретила темнота. Именно она, а не Леонид с текстами, восседала в креслах и за столами. Глен включил основной свет. Его стол как обычно был завален кипами книг и бумаг, а соседний бережно расчищен. Галлюцинации? Он сразу вспомнил, как Лео нашёл распечатки. Сами-то они не могли выползти, их кто-то достал и не убрал обратно. А может, специально оставил на виду. Ещё Глен вспомнил спешащего в коридоре, который поздоровался с ним и вызвал странное ощущение.
«Кажется, кто-то сходит с ума».
– Я давно сошёл с ума. Даже раньше того дня, как впервые переступил порог Канцелярии божков.
Глен на всякий случай проверил средний ящик. Заветная папка лежала там, хоть это обнадёжило. От греха подальше он решил забрать её с собой и спрятать дома. Садясь в машину, он ещё раз посмотрел на окно офиса. Теперь он потерял всякое желание посещать рабочий кабинет по вечерам. Окна его квартиры светились, что принесло совершенно противоположные ощущения. Он не видел Веронику меньше часа, но уже успел соскучиться по ней. Мгновенно забыв обо всём, Глен побежал домой, в объятия фальшивой, но столь желанной любви.
В среду он опять проспал. По уважительной причине, озвучивать которую, разумеется, не стал. Лучше получить выговор за второе подряд опоздание. К издательству Глен подъезжал во власти смешанных чувств. Последние тридцать шесть часов подарили ему букет разномастных эмоций, отчего аромат этого букета пьянил и отрезвлял одновременно. Он готов был дни и ночи проводить с Вероникой, но одна лишь мысль, что всё происходящее может являться всего лишь чьим-то вымыслом, не позволяла наслаждаться близостью с любимой женщиной в полной мере. Лишь во время секса эта мысль отступала, скрывалась в бурных волнах возбуждения. Но, как известно, после всякого шторма океан выбрасывает на берег свои секреты, и когда волны сходили, Глен находил на берегу разбросанные кости пока неразгаданных тайн. Им ещё предстояло обрасти плотью правды и ожить. Он в этом не сомневался. Но вот какой окажется эта правда?
– Привет, Глен. Ты опять опоздал.
Его кроссовки прилипли к кафельному полу. Нет, не странный голос произвёл такой эффект. Он-то как раз лишился странности, когда Глен разглядел говорящего. Сегодня тот не спешил, но по какой-то зарождающейся традиции они вновь столкнулись в узком коридоре третьего этажа. Ярко-коричневый костюм и голубая рубашка, трёхдневная щетина и голливудская улыбка. Перед ним стоял Палмер собственной персоной. Глен ощутил себя инквизитором, которого пришли казнить его же орудием. Он сразу представил, как это орудие сейчас начнёт выполнять свои привычные обязанности, рассказывая своему создателю страшную истину о тайной интеграции. Но Палмер прошёл мимо как ни в чём ни бывало. В руках он нёс стопку распечаток, обычных белых листов. Он выглядел и вёл себя так естественно, словно работал здесь не первый год.