Капризы женской любви
Шрифт:
– А ты откуда знаешь?
– Знаю.
– Она мне не на год, а на жизнь вперед, – обиделась за няню Мадлен и, прикрыв глаза, припомнила, что Груня нагадала ей скорое замужество с соседским сыном, что сейчас заканчивает обучение за границей.
Мадлен играла с ним еще в детстве. Он однажды шепнул ей на ушко о своей любви и поцеловал в локоток. «Вот вернется вскоре и придет к вашим родителям с предложением», – уверяла Груня.
– Слушай, что я тебе поведаю, дева красная, – прервала старуха ее мечтания. Она больно сжала нежную девичью руку костлявыми пальцами и, втащив в кухню, подвела к затухающей печи. Слуга Петруха кочергой разбивал оставшиеся угли, чтобы перекрыть на ночь дымоход. Синие языки пламени не сдавались. Ворожея оттолкнула Петьку, вырвала из его рук кочергу и набрала в подол несколько тлеющих угольков. Не обжигаясь, она перекинула их из руки в руку и, достав из сумы, перекинутой через плечо, ступку, пестиком потолкла уголь, затем заставила девушку взять черную остывшую массу в ладошку и рассыпать на блюдце. Пока Петька поливал барышне из кувшина на руки водой, девушка слышала, как старуха шепотом, наклоняясь крючковатым носом над блюдцем, издавала какие-то непонятные колдовские звуки. Искоса посмотрев на Мадлен, тяжело вздохнула, крякнула и вымолвила:
– Не нравится мне все это. Попробую по-другому.
Снова нырнув в свой мешок, она выудила кусок воска, расплавила его на огне и, налив в глубокий таз воды, попросила Мадлен бросить расплавленный воск в холодную воду, а потом собственноручно выловить застывшую форму.
Долго старуха не могла оторвать взор от причудливой фигуры. Наконец резко подняла голову и отчетливо произнесла:
– Запомни, дева, мои слова: никогда не гонись за богатством и славой! Выходи замуж только по любви. Иначе весь ваш женский род проклят будет, и жить вам всем девам в одиночестве, несчастье и безденежье до той поры, покуда не родится у кого-нибудь из вас сын.
– Что ты, бабушка, окстись, зачем мне богатство и слава? Наш род и так славен, а денег хватит на долгие годы.
Ничего не сказав, странница покачала головой.
– И это все-е? – разочарованно протянула Мадлен.
Ей хотелось услышать о рыцаре на белом коне.
Но странница, стуча посохом, удалилась на покой.
Вскоре наследница славного и богатого рода забыла о предсказании безумной старухи.
Шло время. Вернувшийся из-за границы сосед, тот, что целовал ей локоток в саду и шептал на ухо слова любви, набравшись заграничных манер, пожелал остаться холостым и погулять всласть. За что на него Мадлен затаила обиду. Он обманул ее в лучших чувствах. Однако вскоре произошло событие, перевернувшее ее жизнь. Никогда не баловавшийся спиртным, ее батюшка, благопристойный отец семейства, крепко выпил и по настоянию друзей сел играть в карты. Да проигрался так, что пришлось заложить два имения. Отыграться позже не удалось. Дом пошел с молотка в счет долгов. Отец пустил себе пулю в лоб. Мадлен, оставшись с матерью без гроша, вынуждена была принять приглашение к венцу старого генерала, награжденного государем всеми медалями и почестями. Обласканный двором императора, вдовец-генерал купался в славе и богатстве. Ему приглянулась обнищавшая молоденькая графиня. На пышную свадьбу пригласили знатных гостей. Все восхищались красавицей невестой, хвалили вкус генерала. Мадлен страдала. Но бедственное положение семьи толкало ее на этот неравный брак. Старик с первой же свадебной ночи пошел в наступление. Он требовал от юной девы наследника. Однако был немощен и слаб, поэтому, как ни старался с неопытной женой, увы, все понапрасну. Хотя поговаривали, что в молодости генерал слыл бравым молодцом и ловеласом. «Видно, поистратился», – шептали завистливые языки. Однако богатству, благополучию и семейному счастью баловня двора вскоре положил конец большевистский переворот.
Молодой красавец матрос Вася, в тельняшке и бескозырке, посетивший богатый дом старого генерала и юной Мадлен с целью экспроприации незаконно нажитого имущества, поискав глазами ценности, нашел в комнатах для прислуги то, что ему пришлось больше всего по душе, – гармошку. Растянув меха, он, талантливый самоучка, обратил на себя внимание молоденькой русской барыни с французским именем Мадлен, остро чувствовавшей музыку, и вместе с гармонью ухватил хозяйку. Остальные экспроприаторы, сорвав с боевого генерала ордена, расхватали все, что попадало под руку, разорили дом, а хозяина пинками выкинули на улицу. Старик от горя, что потерял разом все: честь, славу, богатство и самое дорогое – молодую жену, – скончался от удара на месте. А вдова, воспитанная в строгой патриархальной семье, заупрямилась как коза. Она не желала отдаваться матросику просто так, по-революционному, без благословения церкви. «Похороню законного мужа, траур выдержу, а уж после всего...» После всего у графини возникла другая прихоть – стала она настаивать на новом венчании.
– Что это за буржуазные предрассудки? Где я тебе попа в такое время буду искать? Страна революцией охвачена! – возмутился Вася. И вскоре, не вняв просьбе вдовы, вслед за гармошкой притащил ее на баржу, где жил сам.
Юная девушка с графской родословной, до тех пор не знавшая, как живет пролетариат, ужаснулась грязи и нищете. Но матрос, не обращая внимания на впечатлительную натуру графини, задрал ее пышные юбки и полюбил горячо. Да так, что не знавшая до того настоящей мужской силы Мадлен улетела в небеса и согласилась жить по-революционному, без обета верности, без соединения душ там, на том свете. На этом свете с богатырем Васей ей показалось совсем не так уж и плохо.
– Машкой буду тебя звать, Марусей, поняла? – не слушая возражений, изрек матрос. И она, глядя в его синие-пресиние глаза и каждой клеточкой впитывая революцию, с ее маршево-бравурной музыкой, что наяривал на гармошке Вася, решила и вправду кончать со старой жизнью.
Шло время, матрос, получив высокий чин в ЧК, вернул Марусе часть генеральского особняка – два просторных зала, где давал балы ее бывший муж. Остальную часть дома новая власть раздала более мелким сошкам. Молодой семье жить бы да жить в генеральских хоромах, но банды белобандитов, прячущихся по лесам, не давали Васе покоя. Вновь водрузив на лихую голову бескозырку и взяв под мышку гармонь, Вася ушел добивать врага. При прощании он строго-настрого приказал Марусе ждать его и верить в светлое будущее.
Пока матрос героически сражался с бандитами, в ЧК пришли новые люди, более бдительные и строгие. И тогда Мадлен пришлось расплатиться за все: за генерала-мужа, богатея, за свою графскую родословную, за прижитого неизвестно от кого ребенка, которого она носила под сердцем. Не важно, что она кричала и плакала: дескать, ребеночек у нее от красного матроса Васи и она за революцию. Ее выгнали из богатого дома, погрузили в вагон и отправили в Сибирь на поселение. Там у нее и родилась дочь, которую в честь горячо любимого Васи она назвала Василисой. У девочки были такие же синие глаза, как у матроса. Даже телом она удалась в отца, а не в хрупкую, тонкокостную мать. Росла Василиса не по дням, а по часам, обещая стать высокой, сбитой, одним словом, настоящей русской красавицей.
Мадлен и сама теперь себя Марусей величала. Чтобы заработать на жизнь себе и своей маленькой дочке, стала учительствовать в поселке для ссыльных. Грамоту из местных почти никто не знал. В клубе, некогда барской усадьбе, стоял рояль. Иногда, вспоминая прошлую жизнь, она играла на нем и учила маленькую Василису музыке. Девочка оказалась способной ученицей. У нее были хорошие природные данные, она неплохо пела и танцевала. «В отца пошла», – любуясь девочкой, приговаривала Мадлен, вспоминая, как Вася лихо танцевал «Яблочко».
На все запросы о нем приходил отрицательный ответ. Письма ссыльным разрешалось отправлять редко, а потому найти Васю перспектив почти не было. Так Мадлен, оставшись без мужа, старела, а Василиса росла и из девочки превращалась в высокую, статную девушку.
Отечественная война ужесточила режим ссыльных. Карточки и голод выматывали людей. Несмотря на стойкость, графиня болела, еле дотянув до конца войны. Победа принесла им облегчение. Ссыльным разрешили покинуть суровые края и переселиться в другие места. Однако часть самых крупных городов все равно оставалась для них под запретом. Мечта Мадлен о жизни в Москве таяла. Но они с Василисой перебрались в красивый русский городок на Волге недалеко от Москвы. Однако до самой смерти она вспоминала свою юность, дом, в котором выросла. Не перенесшая тягот суровой жизни, русская барышня Мадлен захворала и умерла совсем еще не в старом возрасте, взяв с дочери обещание при возможности приехать в столицу и перезахоронить ее прах в могилу к маменьке.
Глава третья
Василиса, получившая от матери хорошее образование в части русского, французского и начальной математики, приняла ее эстафету и стала работать учительницей в младших классах в приволжском городке, храня в душе мечту матушки о красивой столичной жизни. Воспитанная Советской властью, она была активной комсомолкой, участвовала в художественной самодеятельности, пела в местном хоре, собирала открытки с изображением столичных артистов. Даже на заграничные фильмы удавалось в районный центр билеты доставать. Захваченная игрой Одри Хепберн в «Римских каникулах», она сшила сама себе платье с рукавом-фонариком. Только русую косу в память о маме, как сбежавшая принцесса Анна, состричь не решилась. Партнера Одри по фильму, Грегори Пека, Василиса полюбила втайне от преподавателя немецкого языка, бывшего фронтового переводчика, который после войны вернулся с ранением в родной город. Он ухаживал за Василисой. Не считая покалеченной ноги, парень был неплох собой. Только росточком ниже Василисы. Матрос Вася наградил ее генами, которые не давали остановиться девушке – она все росла и росла в высоту.