Капсула из будущего
Шрифт:
– А он с какой-то местной шпаной да еще с несколькими прогульщиками из других классов связался. И они за углом школы, в кустах недалеко от спортплощадки, расположились, значит, – непререкаемо, но мягче, чем завуч, произнесла вошедшая дама.
– А вот и наша Настасья Игоревна, учительница математики. Познакомьтесь, пожалуйста: это папа Кирилла, Григорий Филиппович.
Настасья Игоревна пожала ему руку, пока он ее рассматривал. Чуть полноватая женщина с завитушками волос над ушами, в плотной черной юбке, строгом пиджаке, – определенно симпатичней завуча.
– Ну, знаете, редко кому в его годы и при его характере
– Да! Но это еще не всё, – возмутилась завуч, – они там распивали спиртное! И чудо, что еще не отравились! Когда мы их задержали, то нашли какую-то бодягу, а не вино. Где они его только раздобыли? Так разило спиртом и уксусом, что тошно нюхать. А что же будет в старших классах? Им захочется поиграться во взрослых и найти оружие?
– Извините, – пробормотал побагровевший папаша, точно выговор делали ему самому, а не про его сына. Он достал что-то из кармана, отвернулся к окну и запрокинул голову, видимо, что-то глотая. Так он простоял с полминуты, пока учительницы переглядывались и недоумевали. Впрочем, когда увидели лицо папаши, то удивились еще больше: оно, лицо то есть, всё расплылось в ширину, обмякло, щеки стали походить на щеки объевшегося хомяка, взгляд притупился, стал туманным и каким-то спокойно-довольным, как у человека, получившего долгожданную путевку в отпуск на море.
– Так на чем мы остановились? – чуть ли не с улыбкой пропел Григорий Филиппович. Обе дамы по-прежнему не шевелились, и гость повторил свой вопрос.
– На оружии, – с трудом вымолвила Настасья Игоревна. – С вами всё хорошо? Что это вы там?..
– О! Не волнуйтесь, всё замечательно. А это просто диетические добавки, улучшающие, так сказать, настроение.
– А можно взглянуть?
– К сожалению, пока что это экспериментальный образец, он в ограниченном количестве, и, хм, проходит клинические исследования. Но давайте вернемся к теме. Я заберу своего шалопая на сегодня? Дома при матери он ничего не скажет, а со мной как мужчина с мужчиной поделится наболевшим. По крайней мере, мы с ним раньше всегда ладили. Последний год только что-то произошло. Переходной возраст…
Учительница математики вышла за сыном Быстрякова, неохотно прикрыв за собой дверь. Завуч же, пока не привели ученика, набросилась на отца, желая заставить того заняться воспитанием трудного подростка. Говорила она пылко, в красках, то и дело в лицо отцу бросались всё новые и новые факты из жизни его сына. Но, казалось, ничто не могло его ни поколебать, ни выбить из какого-то размякшего, тестовидного состояния. Щеки чуть-чуть, легонько поднялись, натянув порозовевшую, как у юноши, кожу лица, но и только. В конце концов завуч выбилась из сил, и задумчиво уставилась в окно на проплывавшие пыльные облака, которые как клубы дыма ленивого курильщика, медленно тянулись по серому небу.
– А вот и виновник торжества! – раздался голос за спиной Быстрякова, и в кабинет, подталкиваемый воспитательской рукой учительницы, влетел мальчик невысокого роста, с кудрявыми черными волосами, прыгающими по всей голове как барашки; из-под них едва выглядывали провинившиеся глаза. Длинный тонкий нос, маленькие губы, узкие скулы контрастом смотрелись на фоне полных черт отцовского лица. С трудом верилось, что этот мальчик – его сын. Впрочем, сомнения отпали, когда
– Да… Кирилл! Здравствуй, мальчик мой, – нотка язвительности прозвучала у отца и тотчас потухла, – пойдем, погуляем. С разрешения, конечно, учителей.
Обе дамы разом закивали, а завуч легонько дернула за рукав отца – мол, потом расскажите, что к чему, и что решили, а не то!.. – как-то так расшифровал ее жесты Быстряков-младший. И они пошли гулять. Еще целый день был впереди.
Прогулка не задалась с самого начала. Отец вышел на аллею к местному храму искусства – театру оперы и балета. Родители так часто водили Кирилла сюда на представления, что в какой-то момент он почувствовал отвращение к торжественным сводам, внушительным аркам и колоннам, а от ступенек, что вели к входу, так и вовсе бежала маленькая дрожь по телу. Как нарочно, отец присел на лавочку, что смотрела прямиком на фасад театра. Двери последнего то открывались, то закрывались, словно приглашая их войти, и Кирилл каждый раз вздрагивал, когда отец, причмокивая, смотрел на афиши ближайших представлений.
– Так что, расскажешь что-нибудь, виновник торжества? – певуче спросил отец. Кирилл промолчал, посмотрев на него. Казалось, папаша обращался больше не к нему, а к ярко-красному, зовущему и манящему плакату афиши, где красовалась в длинной кричащей юбке испанского фасона девушка с распущенными волосами. Она застыла в окружении нескольких мужчин и солдат. Кирилл прочитал надпись на плакате: «Ж.Бизе. Опера «Кармен», скоро».
– Скоро… – пробормотал Кирилл последнее, что прочитал.
– Что скоро?.. – так же задумчиво спросил отец.
– А… да нет, это я так, – попытался исправить свою ошибку школьник, но отец совсем притих, что бывало с ним частенько в последнее время, и Кирилл от нечего делать стал рассматривать прохожих на аллее, раскрывающиеся бутоны абрикос, сережки на ивах, котоыре тонкими бороздками свисали с веток, тянулись к земле, словно желая дотронуться до нее.
Так незаметно пролетел целый час. Лишь иногда отец что-то спрашивал, зачастую невпопад, и тут же замолкал, уходя в какие-то свои думы, Кирилл тихонько что-то бормотал в ответ, стараясь не вспугнуть удачное для себя настроение отца, не до конца веря счастью: в этот раз ему не влетит. Уж кто-кто, а он-то знал вспыльчивый, неуживчивый характер отца, в те минуты лучше не попадаться ему под руку. Тогда школьник забивался в дальний угол квартиры и сидел тихонько, если заранее не сбежал на улицу к друзьям. Главное переждать первые «страшные» полчаса, когда отец, словно разъяренный зверь, метался по квартире, швыряя вещи вокруг себя; зато после наступало долгожданное затишье. Мысли Кирилла прервал радостный возглас отца:
– А идем со мной на работу, Кириллка, а? Чего время зря терять? Помнишь, в том году ты у меня там был?
– Да. Скучно у вас там.
– Когда это было! Теперь всё по-другому. Покажу тебе разных новых зверушек. Ты таких еще не видел. Пошли?
И Быстряков-старший, точно в подтверждение своей фамилии, мигом схватил за руку Быстрякова-младшего и потащил за собой. Ненавистный фасад театра остался далеко позади – одно это радовало, решил Кирилл. Всё лучше скучных уроков!