Капуста без кочерыжки (сборник)
Шрифт:
— Минутку, инспектор…
С этими словами я залез в корабль и остался наедине со своими мыслями.
Да, плакали мои десять тысяч! А Кассини и его компания — безмозглые кретины. Решили играть в опасные игры, а инспектора прохлопали! Но три тыщи с меня содрать — не выйдет! Ха-ха! Кишка тонка у этой Службы! Я им устрою концерт! Такой, что шары на лоб вылезут! Не вышло у нас с Майком поживиться, так пусть хоть напоследок мир обалдеет, когда узнает про нашу охоту. Долго мы дурачили весь мир с этой идеей. И деньжат подзаработали — многим и не
Когда я выходил из корабля, на моем лице не осталось ни следа огорчения, а, наоборот, сияла злорадная улыбка. Боже, какая их сейчас хватит кондрашка, вот хохма-то!
— Так что вы решили? — сухо осведомился инспектор. — Я попрошу не затягивать это дело.
— Черта с два я заплачу вам этот штраф! — ответил я.
— Вы что, хотите документ?! — Инспектор разозлился, начал рыться у себя в сумке и наконец вытащил какие-то бумаги. — Вот! Читайте, если не верите!.. Стуффи находится под охраной закона!
Но я даже не посмотрел на его бумаги.
— И чем же это стуффи так приглянулся закону, а? — поинтересовался я, хитро прищурившись.
— Ну… — несколько замялся инспектор, — насколько я знаю… Ученые предполагают, что это животное обладает какой-то неизвестной формой интеллекта… Поэтому охота на него…
— О-о-о! — произнес я многозначительно и оглядел собравшихся.
Здесь были и люди с корабля, и люди Кассини, и служащие космодрома, и репортеры, и многие другие. Я ухмыльнулся и повернулся к стуффи.
— Ты слышал, Майкл? — сказал я, всплеснув руками. — Оказывается, ты находишься под охраной закона!
Стуффи зашевелился, раздалось шипение, и шкура обмякла. В ней образовалась щель, из которой показалась взлохмаченная и небритая физиономия Майкла.
— Черт подери, Фрэд! — воскликнул Майкл. — Никогда бы не подумал!
По толпе пронесся замирающий вздох. Инспектор застыл и выронил листки.
— И ты, оказывается, обладаешь неизвестной формой интеллекта!.. — выдавил я, едва сдерживая смех.
— И мне не придется таинственно исчезать из лаборатории? — Майкл тоже вот-вот готов был прыснуть от хохота.
— Нет, Майкл.
— Не придется применять телепортационный эффект?
— Увы, дружище…
На несколько мгновений воцарилась полнейшая тишина.
И тогда мы, не в силах больше сдерживаться, захохотали. Я смеялся, схватившись за живот и припадая то на одно, то на другое колено. Аж в глазах потемнело! Майкл корчился на полу своей клетки, так и не освободившись до конца от буро-зеленой шкуры.
Боже правый! Видели бы вы, как вытянулись у них у всех лица! Вы бы только видели! Ей-богу, даже ради этого зрелища стоило слетать на Миланду!
ОБЫЧНОЕ ДЕЛО
Нога зацепилась за торчащий корень, и Зубков, взмахнув руками, шлепнулся наземь. Эх, и развезло же его! Зубков выругался, поднялся, пошатываясь, и начал отдирать от земли ладони. В голове гудело, и ему очень хотелось курить. В мозгу Зубкова тяжело ворочались какие-то обрывки мыслей. Перебрал нынче… не рассчитал…
Курить хотелось все сильнее. Зубков уже минут пять шел по сосновому бору и хлопал себя по карманам, изредка протягивая вперед руки, чтобы не налететь на дерево. Начинало темнеть, воздух становился прохладным, и Зубков поеживался, ругая Гришку, который ушел домой в его пиджаке. Опять Клавка орать начнет… Час, наверное, вопить будет, не меньше! Вредная баба… А наплевать… Пусть горло дерет — не в первый раз. В конце концов, он тоже имеет право на отдых! А уж как отдыхать — это его дело. Он отдыхает по-своему, ей этого не понять. И пусть она хоть до посинения криком исходит, ему наплевать!
— Наплевать… — промычал Зубков и тут оступился в темноте в яму.
Он полетел вперед, попутно подмяв под себя куст. Его белая рубаха покрылась пятнами и к тому же порвалась на спине.
Но не столько это разозлило Зубкова, сколько отсутствие сигарет, когда он в очередной раз ощупал карманы.
Проклятый лес! Кругом ни души, да и темень — хоть глаз выколи… Дернуло же его идти через бор! Дорогу сократить решил. А Гришка, подлец, утащился в его пиджаке… Там, в кармане, почти целая пачка… Зубков собрался излить новую порцию проклятий насчет Гришки, как вдруг остановился. В его поле зрения попал какой-то большой белый предмет справа, между соснами. С минуту он постоял, пытаясь сфокусировать взгляд на предмете, потом решительно направился в его сторону.
Зубков не читал книг, газет и журналов, крайне редко смотрел телевизор. Он не переносил деятельности, связанной с затратами умственной энергии. От этого он впадал в тяжелое уныние, из которого долго потом не мог выйти. Круг познаний Зубкова об окружавшем его мире был довольно скуден для человека конца двадцатого века. В силу этих обстоятельств Зубков не смог сделать для себя какой-либо определенный вывод насчет белого объекта, хотя любой современный школьник без труда опознал бы в нем звездолет.
Возле звездолета копошился маленький человек. Зубков хмыкнул, что-то пробормотал и, шатаясь, приблизился к пришельцу.
Тот, как и подобает инопланетянам, был облачен в комбинезон серебристого цвета и к тому же оказался совершенно лыс. Не замечая Зубкова, он извлекал из ниши в звездолете какие-то тускло-серые металлические ящики и устанавливал их под деревом.
— Слушай… — Зубков медленно ворочал языком, подбирая слова. — Мне… Это…
Пришелец вздрогнул всем телом и обернулся. В руке у него оказался небольшой блестящий предмет. Пришелец молчал и, не моргая, смотрел на Зубкова.