Карагач. Книга 1. Очаровательная блудница
Шрифт:
– В определенной степени – да!
– Почему вашу концепцию не признают в Академии наук?
– А они там не признают ничего нового! Самая закостенелая организация в науке – многоуважаемая академия! Она сейчас самый мощный тормоз развития. – Профессор перешел на шепот. – Подозреваю, это творится с умыслом. Да! И чувствуются политические мотивы, но далеко не научные! Особенно в области исторического наследия.
После общения с блаженной Рассохин относился ко всяким суждением стоически.
– Ну что же, делитесь, – позволил он.
Дворецкий заволновался, не зная с чего
– Станислав Иванович! В двух словах всего не передать… Это годы и годы работы! Особенно в голодную пору начала девяностых! Мы с женой торговали на рынке, да… Но я отвлекаюсь. С вами можно говорить в открытую. Вы понимаете проблему, иначе бы не пустились в столь опасное путешествие по диким местам…
– Давайте ближе к теме, – подправил его курс Рассохин.
– Боюсь вас шокировать, – признался профессор, – но мы с вами стоим на пороге открытия… Величайшего открытия в мировой истории и культуре. И произойдет это здесь, на Карагаче! Эту загадку пытались разгадать государи, правители, коммунистические секретари. И еще десятки любопытных и неравнодушных людей. К которым относимся и мы с вами!.. Елизавета Максимовна – женщина редкого дара сближать непримиримые позиции, даже науки. Я раньше не задумывался над внутренней сутью профессии геолога. Камни, минералы, физика, химия… А вы ведь человек, способный вести профессиональный поиск руды, полезных ископаемых… То есть вы можете ставить перед собой задачу и находить пути разрешения! Подобный научный подход годится для всякого поиска…
У Рассохина после речей блаженной отроковицы еще звенело в голове, но Дворецкий превосходил ее по выражению чувств и страстей.
– В чем суть вашей концепции? – напомнил он. – Мы теряем много времени. Мне нужно выезжать на Гнилую Прорву.
– Я с вами! – тут же подхватился он. – По пути все расскажу!
– Со мной нельзя.
– Почему?
– Я еду в гости, по приглашению женщины. – Стас уже чувствовал раздражение. – Весьма щепетильный вопрос. А незваный гость, как говорят…
– Да-да, – интеллигентно опомнился профессор. – Вы готовы меня выслушать?
– Давно готов. Только пока ничего вразумительного не услышал.
Мысль профессора скакала и путалась, он говорил как блаженный, лишенный блаженства, то есть какой-либо радости от своего состояния. Напротив, им довлело вызывающее, обозленное отчаяние непризнанного гения.
– Вы ученый и должны меня понять… Как бы это ни парадоксально звучало… Несколько раз я принимался излагать концепцию, и мне не верили! Принимали за абсурд, бред… На сей раз я избираю другой способ изложения. Прошу вас, отнеситесь спокойно, я приведу вам систему фактов и доказательств. Не перебивайте меня! И тогда я подведу вас к определенному умозаключению.
– Ну подводите же!
– Вы слышали, на Карагаче есть некто Сорокин? Прибыл к нам из Канады семь лет назад.
– Есть такой.
– Приехал и ни с того ни с сего арендовал по Карагачу семнадцать участков земли. Конечно же, за взятки… Географическое расположение этих участков невероятным образом совпадает со старообрядческими
– На Красной Прорве Сорокин вел раскопки, – вставил Рассохин, чтобы ускорить повествование. – Возможно, и в других местах. Его интересуют кержацкие клады.
– Вот! – ухватился профессор. – Вот его истинные намерения! Все промыслы – фикция, прикрытие грязных, преступных дел! Он давно подбирался к Карагачу, еще лет двадцать назад приезжал в СССР с группой канадских тележурналистов. Еще совсем молодым человеком. А сам расспрашивал наших ученых о сибирском старообрядчестве… Он шпионил!
– Говорят, он сам из кержаков…
– Типичный поповец! Я установил его родословную – он из мелкопоместных дворян, из иммигрантов первой волны. Знаете, кто был его прадед?
– Знаю, – наугад, но твердо сказал Станислав Иванович. – Жандармский офицер.
Дворецкий аж присел.
– Откуда вы знаете? Кто сказал?
– Работал в архивах…
– Вы делаете успехи! – словно ученика похвалил он. – С вами легко разговаривать. В таком случае вам понятно, почему жандармское управление в течение пятнадцати лет изучало и наблюдало за старообрядческим населением Карагача. Причем работало в режиме строжайшей секретности. И руководил этим Сорокин! Как известно, жандармы в России занимались делами исключительно государственной важности. А что могло их привлечь в этой сибирской глухомани?
Вероятно, Дворецкий долгое время читал лекции и привык задавать наводящие вопросы, которые еще в студенчестве Рассохина раздражали, а сейчас и вовсе казались тягомотными, предназначенными чтобы подчеркнуть собственную значимость.
– Покороче можно, Михаил Михайлович? – язвительно попросил он. – Представители власти уже стучат копытами.
Профессор будто его не услышал, закатив глаза, продолжал плести кружева:
– А фигура жандармского штаб-ротмистра Сорокина! Это отдельная повесть. Между прочим, он из университетской среды, преподавал историю, имел дружеские отношения с Соловьевым! И заметьте, был приглашен на службу в жандармерию и дважды встречался с государем. Многих ли начинающих жандармов Николай облагодетельствовал аудиенцией?.. И о чем это говорит?
В другой бы раз Рассохин с удовольствием его послушал – на самом-то деле Дворецкий неплохо рассказывал, много чего знал, умел интриговать, но сейчас его голос казался нудным, а повествование неинтересным. Потому что Лиза стояла с сотрудниками возле костра, что-то говорила, а сама часто поглядывала в его сторону. И это подвигло Рассохина на неожиданный поворот.
– Слушайте, профессор, а вы все это рассказывали своей спутнице? – спросил он. – Журналистке?
– Разумеется! И кстати сказать, Елизавета Максимовна сразу же признала мою концепцию как единственно верную и доказанную. Теперь будет продвигать ее в академии… Впрочем, возможно, и не потребуется. Если экспедиция состоится и мы отыщем Стовест.