Карагач. Запах цветущего кедра
Шрифт:
Еще тогда Вячеслав решил, что наконец-то избавился от вездесущей опеки родителя, собрал жалкие крохи в виде незаконченных проектов по сверхпрочным и сверхлегким материалам и наладил производство снаряжения для экстримального отдыха и спорта. Выпускал все, от страховочных карабинов, байдарок и лодок до спальных мешков и рюкзаков. И тут подвернулся шанс выиграть тендер на производство облегченных космических скафандров для туристов, которых в скором времени станут пачками засылать на орбиту. У Колюжного были все современные материалы, оборудование и технологии, не хватало единственной отечественной мелочи – технологии изготовления герметичного замка-молнии, способного выдерживать космические нагрузки. Точнее, была, но оказалось уже украдена одним расторопным лаборантом, увезена в Австралию и там запатентована. Бывший
Смуглый кадр с бородой под рубахой напоминал ему одного из дорогостоящих экспертов, которых Колюжный нанимал, чтобы разобраться в премудростях высоких космических технологий. В частности, с производством скафандров и систем жизнеобеспечения. Попутно академик занимался медициной, некими аэрозолями, аромотерапией и еще каким-то экзотическим восточным снадобьем от ожирения.
На сей раз приятное началось с первых минут: явно высмотрев его в толпе, впереди, прямо у ног, пристроилась девушка в горчичном костюме, и опять одарила искренней, открытой улыбкой. А хотела, наверное, рядом сесть, но место оказалось уже занятым: по правую руку пристроилась чахлая, болезненная женщина. Неволина так и не появилась, сколько бы он не рыскал глазами по заполненному полулежащими телами, залу. Потом свет смикшировался и погас, как перед киносеансом, люди замерли, и когда на подиуме загорелся фонарь, тот, кого так торжественно ждали, уже сидел в кресле за столом. Этот театральный прием рассмешил Вячеслава, однако присутствующие встретили Стюарта очень серьезно, не хлопали и никак не выражали своих чувств, если не считать, что некоторые женщины начали перешептываться.
В первый миг Колюжный испытал не только веселье – разочарование, ибо промелькнула мысль, что это не Сорокин, и не Стюарт, а кто-то третий, скорее всего, подставной. Вид колоритный, привлекающий внимание и чем-то очень знакомый: темные, распадающиеся на прямой пробор, волосья ниже плеч, но при этом редковатая, пучком, неухоженная борода и одеяние неожиданное – темно-зеленый офицерский френч, явно дореволюционного покроя. Эта явная деталь была единственной, указывающей на родство с жандармским ротмистром, в остальном он никоим образом не походил на правнука жандарма, родившегося и выросшего в Канаде. И вряд бы такой ряженный сумел скупить земли по Карагачу, организовать бизнес да еще работать с европейскими партнерами! Разве что переодевается в цивильное, но тогда борода приклеена, и на голове парик, не иначе…
Едва этот волосатый гуру открыл рот, как первое впечатление лишь усилилось: голос был тихий, но сильный, густой и какой-то обволакивающий. И дикция при этом блестящая, простые слова получались емкими, проникновенными и никакого, даже малейшего акцента, приобретаемого русскими от жизни в иноязычной среде – типичный говор урожденного москвича. Манера говорить заставляла вслушиваться, но Вячеслав сразу понял, о чем речь, хотя лектор начал с некой середины, с полуслова: автор «Света любви» проповедовал вегетарианство, точнее, исследовал причины отказа от мясной пищи и рыбы.
– Я спросил пророчицу. – вещал он проникновенно, на зависть отсутствующей артистке Неволиной. – Почему следует полностью исключить мясо и рыбу, если человек на заре своего становления их употреблял, причем, в больших количествах? А в иных племенах, особенно северных, охотничьих, это было основной пищей? И не под воздействием ли животного белка мозг человека сгустился, образовались клетки памяти? Кора головного мозга, пресловутые извилины, сознание и осознание себя, как человека разумного?… И как всегда получил ответ, требующий неспешного и долгого осмысления. «Ты прав, – сказала она. – Животный белок ускорил образование коры головного мозга, обеспечил стремительное развитие памяти. Образовалась суша разума, как бы из морской пучины, из хаоса, поднялись каменные горы. На первый взгляд, земля, но не плодоносная, и надобно еще много миллионов лет, чтобы скалы разрушились в песок, на котором еще через миллионы лет образуется почва. Человек обрел память и аналитическое мышление, он стал умным, но продолжая поедать себе подобных, не обрел разума. Ум и умение, это бесплодный
Ничего подобного в книге не было!
Зал слушал его, замерев, однако не забывали тянуть к подиуму диктофоны, кто-то снимал со вспышкой, кто-то по-студенчески торопливо конспектировал в тетрадки. Болезненная, безгрудая тетка в позе лотоса внимала и записывала информацию выставленными ладонями и так подалась вперед, что чудом не падала на сидящих женщин – будто в трансе находилась. Горчичная девушка слушала с закрытыми глазами и улыбалась, сильно откинув голову назад. Только архангелы-мужчины сидели в молчаливом напряжении, не заботясь о записи и не выдавая чувств: должно быть, в клубе так полагалось себя вести сильному полу. И еще две гламурных кумушки, явно состоятельные домохозяйки, шушукались, и довольно громко, поэтому дама, сидящая позади них, так же громко сделала им замечание. Тут произошло невероятное: шептальщицы умолкли, но вдохновленный лектор, оказывается, слышал все и полностью контролировал зал, не смотря на свой отстраненный вид. Наперекор всем правилам он сделал выволочку не кумушкам, а даме!
– Предупреждаю, сестра. – вплел он выговор в повествование. – Прерывать беседу двух тоскующих сердец равно прерыванию беременности. В обоих случаях погибает жизнь – нерожденный младенец или не сказанное слово. Тишина потворствует покою души, но умение молчать, а самое главное, потребность в молчании приобретается не сразу, и не вдруг, но путем долгим и осознанным. Молчание – удел мужчин, пусть женщины говорят, если чувствуют радость в общении, каковым бы оно ни было. И не зависимо, где, как и при каких обстоятельствах. Берегите не свои чувства, а позывы души своих сестер. Я здесь с вами, чтобы всякий, вошедший сюда, ощутил полное раскрепощение, освободился от стереотипов мышления и поведения.
После такого нравоучения Стюарт словно вырос в глазах Колюжного. И в самом деле, он как-то стереотипно мыслил, воспринимая колоритную фигуру, обряженную во френч, как недоразумение; этот человек с хорошо поставленным голосом и какой-то необычной логикой вполне мог быть правнуком офицера жандармерии и успешным бизнесменом. Борода и буйные волосья, наполовину закрывающие лицо, скорее, некий обязательный клубный антураж. Вон и завсегдатай сборищ, ученый эксперт в области космонавтики отрастил такую гриву и бороду, что сразу не узнать.
Как бы там ни было, но заговорить, очаровать, заставить себя слушать больше сотни человек, и не уличную толпу – явно образованных, начитанных, продвинутых хотя бы в области доморощенной философии, тут надо обладать определенным талантом. Конечно, эти люди и пришли сюда с желанием, чтоб их очаровали, ввели в транс. Еще после первого похода в клуб Колюжный посчитал, что скучающие богатые барышни, домохозяйки и студентки собираются вместе от острого приступа имуннодефицита, только не в организме – в душе, в этой бесплотной субстанции. Грубо говоря, от смертной тоски обеспеченного существования, когда все есть, или напротив, ничего нет, но в любом случае жизнь не в радость, когда послушать некого и посудачить не с кем.
Вячеслав сам через это проходил, когда вернулся из Англии, но своеобразным способом: напрочь лишил себя свободного времени, занялся дорогим экстримом, сплавом по горным рекам, дайвингом, горными зимними маршрутами на снегоходах. Даже прыгал с парашютом и мыслил освоить пилотирование легкомоторной авиатехники. То есть, умышленно ввергал себя в состояние преодоления барьеров, дабы обрести ощущение собственной воли, быть самим собой, избавиться от стереотипов поведения в организованной среде. И в экспедицию на Карагач собрался не раздумывая, чтоб разогнать застой крови, мгновенно возникающий в этой среде, принять дозу омолаживающего чувства, адреналина, выработанного собственным сердцем, а не испитого из банки с энергетиком. Вот и сейчас он почувствовал, как начинает увлекаться тем, на что еще недавно смотрел свысока и испытывал один интерес – найти неуловимого, фантомного Сорокина, выполнить поручения Станислава Ивановича.