Карамболь
Шрифт:
Две маленькие комнатки, узенькая выстуженная кухня, и всё. Темно-красные стены и минимум мебели: в основном большие подушки и яркие тюфяки, предназначенные для сидения или лежания. Несколько крупных растений и пара плакатов. Перед газовой печуркой, в комнате побольше, стояли два плетеных стула и низкая табуретка. Марлен Фрей села на табуретку, указав Морено и Рейнхарту на стулья.
— Я могу вас чем-нибудь угостить?
Морено покачала головой. Рейнхарт откашлялся.
— Мы знаем, что для вас это безумно тяжело, — начал он. —
— Лучше сейчас, — ответила Марлен Фрей.
— Кроме вас в квартире кто-нибудь есть? — поинтересовалась Морено. — Подруга или еще кто-то?
— Подруга придет попозже. Со мной все в порядке, не беспокойтесь.
— Значит, вы жили здесь вместе? — спросил Рейнхарт, пододвигаясь поближе к печке. Она явно была единственным источником тепла в квартире, и отдаляться от него не стоило.
— Да, — ответила Марлен Фрей. — Здесь мы и живем. Или жили…
— Как давно вы вместе? — спросила Морено.
— Года два.
— Вы знаете, кто его отец? — поинтересовался Рейнхарт. — К делу это, разумеется, не относится, но для нас несколько усугубляет ситуацию. Хотя…
— Я знаю, — перебила его Марлен Фрей. — У них были не особенно близкие отношения.
— Это мы уже поняли, — кивнул Рейнхарт. — Но они их все-таки поддерживали? Я имею в виду отношения.
Марлен Фрей немного помедлила с ответом.
— Я с ним никогда не встречалась, — сказала она, — но думаю… думаю, там наметился сдвиг в лучшую сторону.
Рейнхарт кивнул.
— Но они общались? — поинтересовалась Морено.
— Этой осенью Эрих пару раз навещал его. Хотя теперь это уже не имеет значения.
Ее голос задрожал, и она поспешно провела ладонями по лицу, словно желая унять дрожь. Морено отметила, что рыжие волосы Марлен, похоже, крашенные и не очень ухоженные, но никаких видимых признаков злоупотребления спиртным или чем-либо другим не наблюдается.
— Давайте сосредоточимся на вторнике, — предложил Рейнхарт. Он вынул трубку и табак и получил от Марлен Фрей одобрительный кивок.
— Значит, Эрих поехал в ресторан в пригород Диккен, — сказала Морено. — Вы имеете представление зачем?
— Нет, — ответила та. — Ни малейшего. Как я уже говорила утром.
— А как у него обстояло дело с работой? — спросил Рейнхарт.
— Он понемногу подрабатывал в разных местах. В качестве столяра, маляра и тому подобного… на разных стройках. В основном, боюсь, неофициально, но так уж получалось. У него были золотые руки.
— А вы сами? — спросила Морено.
— Хожу на курсы для безработных. Изучаю экономику, компьютеры и прочую ерунду, но получаю пособие. Работаю в паре магазинов, когда им не хватает народу. В общем-то мы справляемся… справлялись. В смысле — материально. Эрих еще немного подрабатывал в типографии.
— Ясно, — произнес Рейнхарт. — В прошлом за ним кое-что числилось, если говорить…
— А за кем не числится? — вставила Марлен Фрей. — Но мы были на правильном пути, я хочу, чтобы вы это четко понимали.
На мгновение показалось, что она сейчас разрыдается, но она только глубоко вздохнула и высморкалась в платок.
— Расскажите нам о вторнике, — попросил Рейнхарт.
— Тут особенно нечего рассказывать, — сказала она. — С утра я ходила на курсы, потом днем пару часов работала в магазине на Келлнерстраат. Мы с Эрихом виделись дома только между часом и двумя, он собирался идти помогать с яхтой, а потом у него было какое-то дело вечером.
— С яхтой? — переспросил Рейнхарт. — Что еще за яхта?
— У одного приятеля, — пояснила Марлен Фрей. — Вероятно, что-то с отделкой.
Морено попросила ее записать имя и адрес, та выполнила просьбу, сверившись с записной книжкой, за которой пришлось сходить на кухню.
— А это дело вечером? — спросил Рейнхарт, когда с адресом было покончено. — О чем, собственно, шла речь?
Она пожала плечами:
— Не знаю.
— О работе?
— Вероятно.
— Или о чем-то другом?
— Что вы имеете в виду?
— Ну… что-нибудь помимо работы, то есть…
Марлен Фрей достала платок и снова высморкалась. Ее глаза сощурились.
— Я понимаю, — сказала она. — Прекрасно понимаю. Вы тут со мной любезничаете только из-за его знаменитого папочки. А не то вы бы разбирались с ним как с последним бродягой. А со мной — как со шлюхой-наркоманкой.
— Нет, вы… — начала Морено.
— Нечего прикидываться, — продолжала Марлен. — Знаю я, как это бывает. У Эриха кое-что было на совести, но в последние годы он с такими делами покончил. Никто из нас больше никакое дерьмо не употребляет, мы связаны с криминалом ничуть не больше остальных. Хотя что толку пытаться внушить это копам?
Ей никто не ответил. Вспышка Марлен Фрей ненадолго повисла в воздухе, в теплой тишине над печкой. Обстановку разрядил прогрохотавший по улице трамвай.
— Ладно, — произнес Рейнхарт. — Я понимаю, что вы хотите сказать, и, возможно, вы правы. Но сейчас все сложилось, как сложилось, и чертовски странно, если нас поносят за то, что мы, в виде исключения, обращаемся с людьми почтительно… думаю, это ясно всем и обсуждения не требует. Можем двигаться дальше?
Немного поколебавшись, Марлен кивнула.
— Диккен. Что у него там были за дела? У вас есть хоть какие-то предположения?
— Это могло быть что угодно, — ответила она. — Возможно, вы добиваетесь от меня чего-то типа наркотиков, но могу поклясться, что они тут ни при чем. Эрих покончил со всем этим еще до того, как мы съехались.
Рейнхарт окинул ее долгим взглядом.
— Хорошо, мы вам верим, — сказал он. — Эрих предполагал извлечь какую-то выгоду? Я имею в виду деньги… или собирался, например, просто встретиться там с приятелем? Оказать какую-то услугу?