Карамболь
Шрифт:
— Будь там второй бар, она бы наверняка села там, — прокомментировал Роот, когда директор Пилзен вперевалку вышел из кабинета на подгибающихся ногах. — Ах ты, жирный буржуй.
Юнг хмыкнул:
— Такими становятся, когда есть большие деньги и нет никаких интеллектуальных интересов. С тобой было бы то же самое. Будь у тебя деньги…
— Зови следующего, — скомандовал Роот.
Следующих оказалось двое. В кабинет вошли супруги Шварц, которые жили не в Диккене, но навещали там знакомого для деловых переговоров. Каких именно — они не уточнили. На обратном
Обоим было около шестидесяти пяти лет, и оба сразу узнали Эриха Ван Вейтерена, стоило Юнгу показать им фотографию. Он сидел и ел — обычную пасту, если фру Шварц правильно запомнила, — за столиком в нескольких метрах от них. Сами они ели рыбу. Атлантическая тюрбо, [7] если точнее. Да, молодой человек сидел в одиночестве. Он расплатился и вышел из ресторана приблизительно в то же время, как им принесли десерт. Где-то в начале седьмого.
Были ли в ресторане еще посетители?
7
Тюрбо — промысловая рыба отряда камбалообразных. — Примеч. ред.
Только молодая пара в глубине зала. Они пришли прямо перед шестью часами и, наверное, тоже заказали дешевую пасту. Оба. Они еще сидели за столиком, когда супруги Шварц закончили ужин. Около половины седьмого.
Что-нибудь еще заслуживающее внимания?
Нет, а что бы это могло быть?
Не заметили ли они кого-нибудь в баре?
Нет, от их столика бара видно не было.
Сидел ли там кто-нибудь, когда они направлялись к выходу?
Возможно, а может, и нет. Хотя да, невысокий господин в костюме, точно. По правде говоря, чуть темнокожий… возможно, араб. Или индеец или что-то в этом роде?
Роот заскрежетал зубами. Юнг поблагодарил и пообещал — по настоятельной просьбе фру Шварц, — что они приложат все усилия к тому, чтобы убийца в самое ближайшее время оказался за решеткой.
Ведь это так ужасно. В Диккене, да и вообще. Помнят ли они ту проститутку, которую несколько лет назад приколотили к стене гвоздями?
Да, помнят, но большое спасибо, настало время приглашать следующего «детектива от общественности».
Ее звали Лизен Берке. Ей было лет сорок, и она сидела в баре «Траттория Комедиа» приблизительно с без четверти шесть до половины седьмого. Почему она там сидела, Лизен Берке объяснять не стала — она ведь, черт возьми, имеет право выпить рюмочку где угодно, если у нее возникло такое желание.
— Разумеется, — согласился Юнг.
— И даже две, — подтвердил Роот.
— Вы узнаете этого человека? — спросил Юнг, показывая ей фотографию.
Она три секунды рассматривала снимок и четыре качала головой.
— Он сидел за одним из столиков в ресторане, между…
— Это его убили? — перебила она.
— Точно, — ответил Роот. — Вы его видели?
— Нет. Я читала газету.
— Ага, — произнес Роот.
— Ага? — переспросила Лизен Берке, всматриваясь в Роота поверх очков восьмиугольной формы.
— Кхе-кхе… Были ли в баре еще посетители? — спросил Юнг.
Она оторвала взгляд от Роота и задумалась.
— Пожалуй, двое… да, сперва там торчал жирный тип, похожий на директора, но он ушел. Потом появился мужчина другого сорта. С длинными волосами и бородой. Пожалуй, еще в темных очках… походил на рок-музыканта. В общем, мачо. Развратник.
— Вы с ним разговаривали? — спросил Юнг.
Лизен Берке презрительно фыркнула.
— Нет, — ответила она. — Естественно, нет.
— А он не пытался с вами заговорить? — поинтересовался Роот.
— Я читала газету.
— Вы поступили абсолютно правильно, — сказал Роот. — В кабаках не следует пускаться в разговоры с незнакомыми мужчинами.
Юнг бросил на коллегу многозначительный взгляд, и тот замолчал. «Черт, — подумал Юнг. — Почему его не отправят на курсы дипломатии?»
Лизен Берке поджала губы и тоже уставилась на Роота, будто тот был необычайно коварным собачьим дерьмом, в которое она вляпалась и теперь никак не может отцепить от подошвы. Дерьмом кобеля, вне всяких сомнений. Роот закатил глаза.
— Как долго он сидел? — поинтересовался Юнг. — Этот развратный рок-музыкант.
— Не помню. Пожалуй, не очень долго.
— Что он пил?
— Представления не имею.
— Он, во всяком случае, покинул бар раньше вас?
— Да.
Юнг задумался.
— Вы смогли бы его узнать?
— Нет. У него не было внешности. Только масса волос и очки.
— Понятно, — сказал Юнг. — Спасибо, фрекен Берке, если позволите, я к вам еще обращусь. Вы нам чрезвычайно помогли.
— Что ты имел в виду? — поинтересовался Роот, когда за Лизен Берке закрылась дверь. — «Чрезвычайно помогли»… что это еще за треп?
Юнг вздохнул.
— Просто пытался пролить немного бальзама после того, как ты ошеломил ее своим шармом, — объяснил он. — Кроме того, этот посетитель бара может представлять определенный интерес. Надо узнать, помнит ли его бармен.
— Один шанс из десяти, — прикинул Роот. — Хотя, возможно, лучшего в этом матче ждать не следует.
— У тебя есть другие предложения? — поинтересовался Юнг.
Роот задумался.
— Можем воспользоваться случаем и поужинать, раз уж все равно туда поедем. Чтобы обрести новые углы зрения и тому подобное.
— Развратник? — подумал вслух Юнг. — Она сказала: развратник?
Эва Морено опустилась на стул, обычно предназначавшийся для посетителей:
— Все еще работаешь?
Рейнхарт посмотрел на часы. Уже семь. Ему бы хотелось, чтобы было чуть поменьше.
— Нужно кое-что подытожить. Довольно поздно смог застать фрекен Фрей. А как у вас дела?
— Неважно, — со вздохом ответила Морено. — Честно говоря, это не самая гениальная стратегия…
— Я знаю, — перебил ее Рейнхарт. — Но будь у тебя что-то получше, ты бы сказала об этом прямо с порога. Поправь меня, если я ошибаюсь.